[Лейтенатор]

Название: Экстренные меры
Автор: Лейтенатор
Пейринг: Гриммджо/Шухей\Ренджи
Фандом: Блич
Жанр: PWP
Ворнинг: немного мата; осторожно, double penetration!
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: размещение только с разрешения автора
Дисклеймер: герои принадлежат Кубо
Примечание: написано в подарок для  Wild_BerrY по заявке «Гриммджо/Шухей/Ренджи, R- NC-17. Любой обоснуй, только не делай из Хисаги нежную безответную фиялку».



Шухей чертыхается сквозь зубы и думает, что если всё же доволочёт эту гору отчётов, то можно смело отменять вечернюю тренировку — руки уже сводит от напряжения. Плечи онемели, и пальцы противно дрожат, но деваться некуда: вторую такую ходку с кипой папок в гробу он видал.
Нет, Шухею не привыкать заниматься бумажной волокитой: лейтенант он исполнительный и старательный, а при бывшем капитане вся документация была исключительно на нём. Ну, не заставишь же незрячего отчеты писать.
Новый капитан прекрасно видит, но, тем не менее, обязанностей у Хисаги не то, чтобы не уменьшилось — а стало больше в разы. Может, оттого, что свеженазначенный на высокую должность Абарай то и дело пропадает на каких-то крайне важных и секретных миссиях на грунте. А, может, оттого — Хисаги длинно и заковыристо матерится — что в их отряде нарисовалось внезапное пополнение.
Мало того, что изрядно покалеченного арранкара выходили в казармах четвертого — так на его защиту встали еще и несколько восстановленных в прежней должности вайзардов. Чуть не с демонстрацией пошли: газета Хисаги пестрила дурацкими заголовками вроде « Пустой плюс шинигами — двойной удар по врагам!» или «Арранкар и вайзард: мы с тобой одной крови!».
И что же — зачислили Гриммджо в офицерский состав Готея. Мол, раскаялся, осознал, готов служить и защищать. И нет, чтобы в отряд к этим самым вайзардам, а в его родной девятый!
От арранкара одни проблемы. Он невыносимо нагл, он вечно нарывается на драку и всего-то за пару месяцев смог дослужиться до третьего офицера. Ну, как дослужиться — бывший третий офицер до сих пор в лазарете валяется. А от Гриммджо никакого толку: только и умеет, что вечно на плацу торчать в спарринге с кем-то рангом пониже. Каждый раз, уложив соперника на лопатки, он поворачивает голову в сторону лейтенанта и ехидно скалится. Его кожа блестит на солнце от пота и даже на расстоянии кажется раскаленной. Хисаги отворачивается, игнорирует насмешливый взгляд и отправляется по своим делам. То, что он каждый день натыкается на арранкара — это просто случайность. С отчетами он ему не помогает, да еще и вечно встревает в какие-то неприятности с одиннадцатым отрядом, а Шухею потом объяснительные писать.
Вот и сегодня: бардак в чужих казармах устроил Джаггерджек, а составлять ведомости на компенсацию ущерба — ему, Шухею.
Хисаги наконец добредает до кабинета руководства и осторожно складывает стопку папок и бумаг на стол. Потягивается, разминает плечи и шипит от напряжения: последнее время нет ни сил, ни возможности как следует размяться на тренировке. За спиной раздается смешок, и обернувшегося на звук лейтенанта встречает насмешливый взгляд Абарая.
- А я только с грунта — дай, думаю, загляну в отряд, посмотрю, чем тут сэмпай занимается, а ты за бумажками света белого не видишь, не то что меня.
- Да какой я тебе теперь сэмпай, - Хисаги устал и раздражен. - Абарай-тайчо, вы бы уж не позорились, а то вдруг подчиненные услышат.
Ренджи смеется, подходит к лейтенанту и хлопает его по плечу. Хисаги кривится — мышцы сводит от боли.
- Эээ, нет, так не пойдет. Садись-ка, - Абарай тянет его вниз, усаживает прямо на пол, устраивается за спиной и стягивает косоде с плеч. - Вечно ты себя загоняешь, сэмпай. Ну-ка, расслабь плечи. Мне лейтенант нужен здоровый.
Хисаги шипит сквозь зубы, когда сильные широкие ладони плавно проходятся по плечам, скользят по спине и принимаются разминать каждую мышцу. Кожа сразу начинает гореть, по телу разливается тепло, и Шухей понимает, как же он устал за все эти недели. Руки Абарая перемещаются на шею и с силой надавливают, пальцы зарываются в короткие волосы на затылке. Хисаги чувствует, как вниз по спине сбегает дразнящий холодок, растекается по пояснице, пробираясь за пояс хакама. Он откидывает голову на плечо Ренджи и прикрывает глаза. Горячие ладони Абарая скользят по ключицам и предплечьям, разминают руки, возвращаются обратно вверх. Капитан гладит его по широкой груди легкими размашистыми движениями, пальцы задевают мгновенно затвердевшие соски. Шухей шумно выдыхает, трется щекой о шею Абарая. Тот вдруг смеется у него над ухом, и Хисаги раздраженно приоткрывает глаза. И застывает в крепком кольце рук.
Потому что в дверном проёме стоит третий офицер и скалит зубы в улыбке. Потому что он глядит на запрокинутую шею лейтенанта и облизывает губы. Потому что при взгляде на этот длинный язык у Шухея окончательно встает.
- Ну-ка, доложите мне о своих успехах в отряде, третий офицер. Я смотрю, совсем вы загоняли нашего лейтенанта: с работой ему не помогаете, он, бедный, над отчетами корпит целыми днями.
- Хха, я в любой момент готов... помочь своему руководству. Нужно только попросить.
Хисаги переводит взгляд с одной довольной физиономии на другую и думает, что эти две рожи чем-то неуловимо похожи. Наверное, тем, что по ним обеим хочется врезать.
- Офицер, ну как вы разговариваете с начальством, - Ренджи смеется. - Просить мы его будем, да размечтался. У нас подчиненных не просят — им приказывают. Ты же выполнишь мой приказ помочь руководству?
- Ага. С удовольствием.
Шухей успевает только широко распахнуть глаза, когда Гриммджо быстрой тенью отделяется от двери, делает пару шагов и плавно перетекает на пол, оказавшись между его ног.
- Да я вас прибью! Обо-о-о-и-и-ххх, - Хисаги протяжно стонет и закусывает губу, запрокидывает голову назад до хруста позвонков. Гриммджо стягивает с него хакама до середины бедер и берет в рот сразу на всю длину. И там так хорошо, так охренительно горячо; рот Джаггерджека просто раскаленный, язык быстро скользит по члену, острые зубы слегка царапают кожу, а пальцы уже стаскивают одежду. Шухей вздрагивает, когда чувствует на своих бедрах вторую пару рук: Ренджи слегка приподнимает его, помогая выпутаться из хакама, прикусывает кожу на шее и тут же зализывает укусы горячим языком. Хисаги стонет в полный голос, чувствуя, как его бедра раздвигают шире, как между ягодицами проходятся пальцы.
- Ссуукиии.. Да я же вас.. убью..обои-их!
- Убьешь-убьешь, сэмпай. Только потом. Сейчас мы должны о тебе позаботиться... - Шухей слышит чей-то смешок и к его рту прижимаются горячие губы, язык проникает глубоко и у него соленый вкус спермы. - А то мы совсем обнаглели — сваливать на тебя всю работу. Надо же и нам немного... потрудиться.
Гриммджо прижимается к нему, целует, поглаживает кончиками пальцев ягодицы, а потом кладет на них обе ладони и с силой разводит их в стороны. Вжимается пахом в член Хисаги, трется о него собственным стояком сквозь влажную ткань формы. Абарай быстро растягивает лейтенанта, раздвигает пальцы у него внутри, щедро смазывает какой-то мазью вход и медленно насаживает на себя. Шухей воет в полный голос: член у Ренджи огромный, горячий, он пульсирует внутри. Абарай придерживает его за бедра, натягивая потихоньку, давая привыкнуть. Гриммджо отрывается от губ лейтенанта и вновь скользит вниз, обхватывает головку и сосет, крепко сжимая губы. Хисаги запускает пальцы ему в волосы, тянет на себя, трахает в рот резкими, быстрыми движениями, чувствуя, как начинает двигаться в нем Абарай. У него сносит крышу от ощущения жара, разливающегося в паху, от острых зубов на члене, от двух пар крепких рук на бедрах, который сжимают их до синяков. Шухей чувствует, как скользит горячий язык у него на шее, и другой — на члене, и кончает с хриплым протяжным стоном, вцепившись в волосы Гриммджо. Тот высасывает его до последней капли, облизывается довольно и прикусывает кожу на бедре, затем поднимается выше, кусает сосок, шумно втягивает носом запах горячей кожи Шухея. Хисаги прикрывает глаза в изнеможении — ему и не думают дать хоть какую-то передышку, Абарай вбивается в него сзади мощными толчками, стискивая бедра.
Джаггерджак ухмыляется, высвобождает из одежды член и, подхватив лейтенанта за бедра, резким рывком поднимает его. Член Ренджи выскальзывает из растянутой задницы с влажным шлепком, Абарай матерится сквозь зубы и сверлит взглядом арранкара. Наконец, усмехается понимающе, и добавляет щедрую порцию смазки на собственный член. Они зажимают Хисаги между разгоряченных тел, по которым стуится пот, и начинают входить в него вдвоем одновременно. Шухей хрипло кричит — это слишком много, его сейчас разорвет, но его легко подхватывают под колени и растягивают, раскрывают максимально широко. Абарай и Гриммджо жадно кусают его в шею с обеих сторон, хрипло дышат, слизывают капли пота, сбегающие по коже. Они начинают двигаться медленно и плавно, подстраиваются под ритм друг друга: их члены скользят в тугом проходе, смазка стекает между ног. Хисаги больно, и так горячо, и так охуительно хорошо чувствовать, как кровь несется по венам, как у него опять встает, как жар приливает к лицу. Он поворачивает голову и целует Абарая, тот осторожно протискивает ладонь между плотно прижатых тел и сжимает ее на члене Шухея. Хисаги трясет, мышцы на бедрах сводит от напряжения, в ушах стоит звон. Гриммджо рычит и прикусывает его шею до крови, кончает в него, двигаясь настолько резко, насколько это возможно в такой тесноте. С хриплым рыком выскальзывает из него, тяжело дышит, смотрит сквозь полуприкрытые веки. Проводит ногтями по твердым соскам, царапает их. Хисаги скручивает, как пружину, каждая мышца звенит от напряжения. Ренджи шипит что-то сквозь зубы, чувствуя, как его сжимает во все еще тесном проходе. Он вбивается в зад Шухея быстрыми толчками, обжигает дыханием шею, дрочит его член и спустя пару резких движений они оба кончают: Абарай — прикусив губу, Хисаги — с протяжным хриплым стоном.
Шухей тяжело дышит; из задницы выскальзывает член капитана, по дрожащим бедрам стекает горячая сперма. В голове блаженно-пусто, каждая мышца ноет, как после многочасовой тренировки. Лейтенант хочет обругать этих двоих последними словами, но вместо этого улыбается.
- Ну как, сэмпай, мы помогли тебе?
- Мдаааа, - устало тянет Хисаги. - Руководство отряда провело... крайне содержательное совещание. - Он слышит довольный смех и чувствует чью-то ласковую руку на шеке. Шухей трется о нее, скользит губами по ладони и продолжает лениво, — Только давайте уж, чтобы впредь не доводить дела до форс мажора... Почаще интересоваться делами отряда...
- Мммм...Минимум раз в неделю, - согласно кивает капитан.
- А то и чаще, - с ухмылкой добавляет третий офицер и издает совершенно непристойное урчание, когда Хисаги касается языком его пальцев.

@темы: Текст, Bleach

---

[Лейтенатор]

Название: Обратный отсчёт
Автор: Лейтенатор
Пейринг: TYL!Хибари/Гокудера/TYL!Ямамото
Фандом: Реборн
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Размещение: только с разрешения автора
Дисклеймер: отказываюсь
Предупрежение: возможен ООС Хибари))
Примечание: написано на Reborn miniKINK по заявке "TYL!Хибари/Гокудера/TYL!Ямамото. Истеричный Ламбо отправил Гокудеру в будущее, где тот попал прямиком в постель к Хибари и Ямамото. Минет обоим в исполнении Гоку, двойное проникновение, обкончать всего Гокудеру. Пошлый Хибари. Ямамото - Гокудере: "Я всегда хотел тебя"


- ...дай сюда, тупая корова-а-а....А-а-а-а-а! - орёт Гокудера, сваливаясь прямо на край широкой кровати. Две черноволосые головы синхронно поворачиваются к нему. Хаято нервно сглатывает. Ну, конечно. Базука. Опять эта чёртова корова со своей чёртовой базукой...
За десять лет они оба изменились. В первую секунду ошеломленному Гокудере кажется, что теперь они выглядят почти как близнецы. У Такеши во взгляде появилось что-то текучее, как горный поток: за обманчивым блеском речной глади скрываются холодные глубокие воды. У Кёи на губах играет легкая улыбка — с ума сойти, он научился улыбаться, наверное, за эти десять лет Земля сошла со своей оси!
- Гокудера-кун! - радостно восклицает Ямамото.
Хибари молча приподнимает бровь с тихим смешком. От этого звука у Хаято пробегает щекотный холодок вдоль позвоночника. Он всё смотрит на губы Хранителя облака, растянутые в мягкой усмешке, и думает о том, что, наверное, это результат сложной и дорогостоящей пластической операции.
- Гокудера-кун? Всё в порядке? - Ямамото садится на кровати. - Что произошло? Опять Ламбо распоясался? Гокудера-кун, ты слышишь меня?
Хаято моргает пару раз, прежде чем понять, что обеспокоенный голос Такеши обращается именно к нему.
- Ну, что ты суетишься, - лениво тянет Хибари, и его улыбка становится еще шире. - Разве не видишь: наш Хранитель урагана дар речи потерял от свалившегося на него счастья.
- Я сам на вас свалился, - бурчит Хаято. Глаза постепенно привыкают к полумраку комнаты, и он понимает, что находится в номере гостиницы. Слишком дорогой гостиницы — думает он — чтобы Хранители решили сэкономить, заночевав в одной постели. Кёя откидывается на подушки с издевательски-благостным выражением лица. С Хибари сползает одеяло, и Гокудера понимает, что под ним ничего нет. И на Такеши — Хаято гулко сглатывает — тоже.
- Сообразил, наконец, - удовлетворенно кивает Хранитель облака. Хаято думает, что у Кёи настолько отвратительно довольная физиономия, словно на Рождество Санта-Клаус притащил ему мешок, до верху набитый трупами врагов.
- Так и будешь смотреть? - рука Хибари по-хозяйски ложится на плечо Такеши и рывком притягивает того назад. Легко скользит по груди, очерчивает мышцы живота, быстро сжимает тёмный сосок. - Или, может быть, присоединишься? Если не боишься, конечно.
- Еще чёго не хватало! Конечно, не боюсь! - Гокудера стаскивает с ног кроссовки и лезет в центр кровати. «Развели, как пацана, - со стоном думает он. - Ну и черт с ними, я и есть пацан! И что на меня только нашло...». Он хочет было уже передумать и соскочить на пол, но его хватают две пары цепких рук и притягивают близко, вжимают в горячие, вкусно пахнущие резким парфюмом и табаком тела. «Интересно, кто из них начал курить», - успевает подумать Хаято и захлебывается жалобным стоном: Хибари особо не церемонится, сжимает его член прямо сквозь толстую ткань джинсов.
Ямамото осторожно гладит его по взъерошенным волосам и целует в уголок рта. Гокудера выдыхает потрясенно, поднимает взгляд и чувствует, как внутри всё обрывается. Быстрые горные реки в глазах Такеши до краёв полны нежности.
- Я всегда хотел тебя, - тихо говорит Хранитель дождя и гладит кончиками пальцев вспыхнувшие щёки, приоткрытые губы.
- Оближи, - раздается сзади. Хибари крепко держит Хаято поперек груди, так что Гокудера оказывается зажат между ними. - Ну же, оближи его пальцы. Будь хорошим мальчиком.
Хаято хочет возмутиться, но взгляд Такеши плывёт, как только кончик языка касается шершавых подушечек пальцев. Гокудера чувствует, как щёки краснеют, как к лицу и паху приливает кровь. Он плотно обхватывает губами пальцы и проводит по ним языком. Ямамото сдавленно стонет. Хибари тянется вперед, перегибается через плечо Хаято и целует Такеши: жадно и глубоко, прикусывая губы.
- Развлечемся? - хрипло спрашивает он, отрываясь от Ямамото. Гокудера хочет использовать последний шанс, чтобы выбыть из этой слишком рискованной игры, сказать «Нет», пока еще есть возможность. Но Такеши кивает, глядя в лицо Кёи, и Хаято понимает, что вопрос был адресован вовсе не ему.
Хибари тянет его назад, с силой проводит горячими широкими ладонями вдоль позвоночника, от ремня брюк до шеи, задирая влажную от пота рубашку. Нажимает на затылок, заставляя пригнуться.
- Давай. Доставь ему удовольствие. Ты же видишь, как он хочет.
Хаято с шумом втягивает воздух. По вискам щекотно стекают капли пота. Пальцы Такеши ласково стирают их, вплетаются в светлые волосы, подтягивая голову Хаято ближе к паху.У Ямамото длинный ровный член с крупной головкой. Гокудера зажмуривается и осторожно касается ее языком. Слышит тихий вздох над головой. Приоткрывает губы и посасывает головку. Он чувствует резкий запах спермы и насыщенный соленый вкус на языке, и понимает, что Такеши уже кончал сегодня. Наверняка, под Кёей. О, боже...
Хаято стонет, чувствуя, как пальцы в волосах сжимаются и дергают его вперед, насаживая на член. Он с трудом сглатывает и пытается дышать через нос. Вздрагивает, когда Хибари вздергивает его бедра вверх, расстегивает пряжку ремня, молнию и быстро стягивает джинсы до колен. Оглаживает ягодицы, разводит их в стороны. Даже с закрытыми глазами Гокудера может сейчас увидеть взгляд, которым тот окидывает его: насмешливый, тяжелый, горячий. Он дергает головой и чувствует, как член Такеши упирается ему в горло. Ямамото стонет в полный голос и дрожит всем телом. Кёя слегка тянет Хаято на себя, член выскальзывает из припухших губ.
- Давай-ка сделаем перерыв. А то всё закончится слишком быстро, да?
Такеши кивает, в изнеможении прикрывая глаза.
- Гокудера-кун...
- Гокудера-кун сейчас покажет мне, вправду ли он так хорош, или просто ты дорвался до того, чего так долго ждал.
Хранитель дождя откидывается на подушки и следит лихорадочно горящими глазами, как член Хибари медленно движется в кольце губ Хаято. Когда Кёя плавно засаживает ему на всю длину, Такеши громко стонет и начинает ласкать себя, не сводя с них обоих взгляда.
Хибари усмехается.
- А у мальчика талант. Жаль, мы не знали об этом раньше, да? Хочешь его? - он поворачивает лицо к Ямамото. - Или потерпишь еще немного?
Хранитель облака смеется, глядя на торопливо подскочившего Такеши.
- Не бойся, я не буду отнимать у тебя игрушку сегодня. Просто попрошу поделиться. Ведь ты не против?
Гокудера не знает, как отнесется к этому Ямамото, но он-то точно против! Хаято пытается вырваться, но замирает на месте. То ли оттого, что Хибари крепко обхватывает его затылок, не позволяя отстраниться. То ли оттого, что между ягодиц легко проходятся пальцы. А затем — горячий язык. Гокудера стонет, звук отдается в горле легкой вибрацией, и Кёя шипит что-то, ускоряя темп.
Такеши вылизывает его, осторожно растягивая пальцами, и когда язык касается поджавшейся мошонки, Хаято позорно быстро кончает. Кёя выходит из него, позволяя отдышаться. Впрочем, он и сам уже дышит вовсе не так размеренно и ровно, как пять минут назад, и не улыбается больше.
Ямамото шепчет что-то ласковое и успокаивающее, целует ягодицы, поясницу, растягивает его, не жалея смазки. Она стекает прохладными ручейками по коже, и Хаято дрожит. Такеши медленно входит в него, стискивая бедра. Гокудера слышит его тяжелое прерывистое дыхание за спиной. Он поднимает взгляд на Кёю: тот жадно ловит каждый вздох Такеши, прикусив нижнюю губу.
«Ревнует», - потрясенно думает Хаято. Он слегка прогибается в пояснице и морщится от тянущей боли. Затем подается вперед и обхватывает губами член Хибари, тёмный от прилившей крови. Кёя вздрагивает и смотрит вниз, пересекаясь взглядами с Гокудерой. Усмехается недобро.
- Не хочешь простаивать без дела? Как пожелаешь, - он резко подается бедрами вперед. - Знал бы за тобой такие таланты, непременно получил бы от этого выгоду десять лет назад. Представляешь, сколько денег бы успел за это время заработать...
- Замолчи, - голос Такеши звучит тихо, то чётко.
В воздухе повисает тишина на мгновение, а потом они оба толкаются в него с двух сторон, и Хаято думает, что сейчас взорвется. Он чувствовует себя динамитом — подожженный фитиль давно догорел до конца, но взрыва всё нет и нет, и с каждым толчком напряжение становится невыносимей. Он скользит языком по члену Хибари, сжимает губы плотно, вцепившись пальцами в мокрые от пота простыни. Начинает сводить шею, и Такеши вбивается в него сзади так быстро, так сильно, уже совершенно потеряв контроль. Хаято плывёт в раскаленном воздухе, плавится под двумя парами ладоней, оглаживающих его бока, ягодицы, скулы, плечи. Они будто повсюду, они достают до каждой точки на теле. Гокудере кажется, что оно пульсирует: он видит, как наяву, мигание цифр на часовом механизме бомбы. Десять, девять... Такеши хрипит что-то неразборчиво, насаживает его на себя до упора, повторяет его имя, как заведенный, в такт быстрым толчкам. Восемь, семь... Ямамото наваливается на него, кончая, прожигая губами кожу между лопаток. Шесть, пять... Хаято резко подается вперед под тяжестью горячего тела, с трудом сглатывает и чувствует, как рот наполняется горячим семенем. Четыре, три... Он дергает головой, обмякший член выскальзывает, капли спермы падают на лицо, тонкая струйка бежит из уголка губ. Два, один... Такеши выходит из него, резко переворачивает на спину и вжимается всем телом, целуя в испачканный спермой рот, быстро двигая влажной ладонью по члену Хаято... Ноль.
Взрыв разносит его на тысячи кусков, ошметки бомбы разлетаются в стороны.
Гокудера приоткрывает крепко зажмуренные глаза и видит склонившиеся над ним лица. В глазах беспокойство. У обоих — замечает он не без удовольствия. Всё тело ломит, будто по нему проехал каток. Он приподнимается на локтях. Комната постепенно перестаёт кружиться.
- Но... как это... почему до сих пор...
- Видимо, опять какие-то неполадки с базукой, - Ямамото улыбается ему ласково, подкладывая под голову подушку. Хаято устало откидывается.
- Что-то я давно не слышал возмущенных криков. С тобой точно всё в порядке?
Гокудере лень открывать глаза, поэтому он просто протягивает руку с вытянутым средним пальцем в сторону источника ехидного голоса. Палец тут же обхватывают чьи-то губы. Хаято вздрагивает.
- Ну, ну, не бойся. Мы дадим тебе отдохнуть, - с каждой стороны к нему прижимается по разгоряченному телу. - Только не долго.
На этот раз многообещающий смешок звучит сразу в оба уха.

@темы: Текст

---

[Julcherry]

не знаю, живо ли сообщество, но решилась выставить свое. Это просто мини, без заявки.

Автор – Julcherry
Предупреждения – гет, фем, тройной союз. Один мат, по необходимости.
Рейтинг – R17
Статус - закончено

***
Уже несколько дней выходили они не вдвоем из дома. То Маша что-то забывала, то Слава торопился.

www.diary.ru/~Julcherry/p158823659.htm#more1

@темы: Текст

---

[Truth Seeker]

Народ, а сообщество окончательно заглохло?
Может, стоит его оживить, ибо же классная идея же!

---

В раздевалке

[Рентс]

Название: В раздевалке
Автор: Zombiecest
Переводчик: Рентс
Фэндом: South Park
Пейринг: Крейг/Токен/Клайд/Твик
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Размер: мини
Предупреждения: мат, групповой секс, сомнительное согласие, парням 17-18 лет
Ссылка на оригинал: fanfiction.net
Разрешения на перевод нет.

В раздевалке

@темы: Текст

---

В болезни и в здравии...

[с Мировым Деревом на голове]

Название: В болезни и в здравии...
Фэндом: Наруто
Автор: Soul of a Black Raven
Бета: Esache
Бета/Гамма: Mritty
Персонажи/Пары: Итачи-Наруто-Саске во всех комбинациях.
Жанр: романс, юмор, флафф, бытовуха.
Рейтинг: PG-13
Варнинг: пост-шип, АУ относительно манги, ООС по желанию, инцест, тройник, пара матерных слов.
Дисклаймер: «Naruto» нарисовал Кишимото.
От автора: в подарок Кэрл на ДР.

1.

Первым обычно ложился Саске. Учитывая, что он был мерзляком — это стоило бы делать Наруто, но тот вечно задерживался, пропуская Учиха в ванную, а сам ковырялся до одурения с прошениями, поправками к законам, жалобами и прочим. От них его в буквальном смысле слова отдирал Итачи, считавший, что если Хокаге умрёт за работой, это будет и на его, телохранителя, совести. Спустя минут сорок, за которые Саске успевал закоченеть на огромной пустой кровати, сбегать в ванную — сунуть локти под струи горячей воды, а потом кое-как согреть постель, приходил Наруто. Нырял под одеяло, прижимая холодные руки к тёплым бокам и утыкаясь носом в шею, собственнически закидывал ногу на Саске. Тот шипел, отбивался, но неизменно сдавался, понимая, что вдвоём теплее. Поёрзав, немного смещал закинутую на него ногу и прижимался крепче к уютному джинчуурики, точно совпадая изгибами тел. К середине ночи, шлёпая босыми ногами по деревянному полу, к ним приходил Итачи, который обычно ложился в соседней комнате, потому что втроём было: «тесно, к тому же вы пихаетесь во сне, а Наруто ещё и храпит!». Приходил сомнамбулой, укладывался со свободного края, выдернув из-под брата подушку, и отрубался, притянутый за талию братом к уже имеющемуся составу «паровозика», чтобы поутру, сонно моргая и чертыхаясь, понять, что он не в своей постели. И что вопящее нечто, которое он сбил с тумбочки, было не по его душу, но два соседа по койке давно имеют железный иммунитет к самым громким и противным завываниям будильника.
Уже на кухне, прихлёбывая горячий кофе, мокрый после душа Шестой Хокаге, имевший дурную привычку не вытираться, с напускной серьёзностью подмечал, что его личный телохранитель Учиха Итачи защищает своего господина даже от злобных будильников, а личный секретарь-референт греет ему постель. И сразу утыкался в чашку, чтобы не заржать. После таких заявлений братья Учиха шушукались по углам, строя планы мести: например, насыпать перец в кофе и сахар в рамен, или приклеить к днищу стола печати, страшно воняющие при активизации, а может, приколоть к плащу записки с нецензурными надписями. Хокаге неимоверно забавляло, что из вредности Учиха пакостили, словно мелкая нечисть. Как и слухи, что Рокудайме деревни Листа держит при себе демонов. Наруто усмехался, вспоминая все жалобы и сплетни, вываливаемые ему старыми друзьями, глядя на то, как его «чудища» — великие и ужасные, наводящие страх одним своим именем, трогательно жались к нему, заворачиваясь в одеяло по самые уши.
Как никто другой, он знал, как обращаться с чудовищами.

2.

Рокудайме Узумаки Наруто был против того, чтобы Учиха Саске работал секретарём. Во-первых, не представлял его закабалённым бюрократической волокитой, во-вторых, не пропадать же таким кадрам! Но Учиха был непреклонен. Говорил, что ходить на обычные миссии скучно, и это тем более растрата его способностей, миссий А-класса на всех не хватает, да и те, что есть, далеко не всегда дотягивают до того, чтобы заинтересовать самого Учиха Саске. Что в АНБУ он не хочет, потому что там уже заправляет брат, а командиром в спец-отряды не пойдёт, потому что там все идиоты. К тому же у аппарата власти должен быть кто-то с «мозгами и репутацией», поэтому он «просто жизненно необходим уссуратонкачи». Последнее заявление привело к тому, что терпение Хокаге лопнуло и Саске выставили вон. Пометавшись по кабинету и окончательно дойдя до точки кипения, Наруто отправился в любимый Ичираку и слопал столько рамена, сколько влезло бы в пятерых, а потом ещё немного. После этого вызванной на ковёр Шизуне пришлось лечить несварение желудка и выслушивать проклятья в адрес Учиха вперемежку с обещаниями отомстить. Например, запретить ввоз помидоров в Коноху, и отправить Саске копать картошку на следующие два месяца. Шизуне с видом полного сочувствия кивала и на жалобное: «Он же, тенгу проклятый, на собеседование придёт! Спорю на свою хокагскую шляпу!», — призадумалась.
— А Вы объявите конкурс на должность секретаря-референта и укажите параметры, в которые Учиха-сан не впишется, — Шизуне задумчиво приставила палец к подбородку. — Помнится, даже формулировка была соответствующая… — тут она отчего-то смешалась, и, кашлянув, начала суетливо собирать бумаги, которые были разложены на столе.
Но было поздно — Наруто загорелся идеей и, вцепившись в руку медика, выпалил:
— Шизуне, ты гений! — после чего порывисто чмокнул её в щёку, от чего Шизуне стала пунцовой и что-то залепетала.
— Что писать-то?! — не теряя времени, Хокаге уже вооружился ручкой и бумагой. Шизуне ещё раз кашлянула и смущённо пробормотала:
— Можно дать объявление, в котором будет указан пункт “с подачей кофе”…
Наруто старательно вывел закорючки, аж высунув кончик языка от усердия. Удивлённо сморгнул:
— А разве секретарь не должен это уметь и делать по умолчанию?
— Д-да… но это такой обычай… условие, намекающее претендентам на то, что заказчик желает интимные услуги в комплекте… — под конец голос ученицы Цунаде сошёл на нет.
— О… — в глазах джинчуурики отразилась смесь удивления, интереса, а за ними загорелся и огонёк азарта. — Прикольно!
Самой Шизуне не приходилось давать такие объявления и тем более по ним устраиваться, она об этом пункте знала от «товарок по цеху». И не то, чтобы он её смущал, но… Это было аморально. Хотя, как она заметила, Наруто был далеко не первым Хокаге, имеющим какие-то дурные привычки.
— Класс! Так и сделаю!
Хокаге с энтузиазмом взялся за идею, добавив ещё параметры вроде роста, длины ног и объёма груди. Чтобы Учиха точно неповадно было. Прекрасные юные девушки, прочитав объявление, повалили на собеседование толпой, и каждую Наруто встречал-привечал как принцессу — Шизуне лишь головой качала, одёргивая себя: «старая кошёлка, нашла из-за чего беспокоиться. Взрослый уже, разберётся», но встретившись с взглядом чёрных глаз Учиха Саске, зашедшим в резиденцию с отчётом, была уже не так уверена в том, правильно ли она поступила, подав такую легкомысленную идею своему Хокаге.
Рокудайме, назло Саске, таки принял одну красавицу без особых способностей, но вскоре обнаружил, что работать бок о бок с представительницами прекрасного пола, пришедшими исключительно «подавать кофе», хорошо первую неделю. Флиртовать с девушками интересно было на улице, в парке или баре, и то — в меру, но не на работе, где всё время завалы. Что уж говорить о более интимных моментах, на которые секретарша не просто надеялась, а активно намекала. Это становилось всё скучнее и утомительнее, а работа двигалась с трудом.
Наруто не выдержал и, уволив девушку недрогнувшей рукой, вновь объявил о свободной вакансии. К Хокаге в тот же день явился Саске. Принёс справку от врача, где был зафиксирован рост, вес и даже длина ног и объём грудной клетки, которая как назло соответствовала размеру женского бюста, указанному в пожеланиях нанимателем, да и ноги у Учиха были… что надо.
— Что, даже на «подачу кофе» согласен? — ехидно поинтересовался Наруто.
— Согласен, — невозмутимо кивнул Учиха, и у Рокудайме закралось подозрение, что либо Саске не понимает смысл этого пункта, либо изощрённо над ним издевается. — Но только с одним условием.
— Да-а? — протянул Хокаге, заинтересованно блеснув глазами и предвкушая, как получит повод выиграть у своего соперника и этот раунд. — И какой?
— Ты возьмёшь моего брата в телохранители, а меня будешь время от времени отправлять на миссии, подходящие моему уровню — джоунина экстра-класса.
— Это уже два условия! И, между прочим, Итачи хороший капитан АНБУ, а с тобой … От меня весь народ разбежится!
— Вот именно! — самодовольно улыбнулся Учиха.

Через неделю Наруто нашёл в карте Саске запись медкомиссии о профнепригодности. Эксперименты Орочимару и Мадары, использование Мангёке и последний их бой пять лет назад сказались на здоровье младшего Учиха самым плачевным образом. По сути, эта запись перечёркивала и «уровень джоунина экстра-класса», и соответствующие этому уровню миссии. Чистить пруды и выгуливать собачек Саске, понятное дело, не хотелось, да и сопровождать толстосумов из пункта А в пункт Б — тоже: амбиции Учиха Саске были против. Рокуйдайме теперь понимал, почему лучший друг скрыл от него этот «приговор» и почему выдвигал условия. Узумаки Наруто оказался перед непростым выбором…
И он его сделал.

Начальником АНБУ стал Хьюга Неджи, Итачи разжился новой должностью, а в резиденции Хокаге околачивалось в три раза меньше народа, и донимали Узумаки только по очень важным делам, и то — с половиной отлично справлялся Учиха Саске.
Как и с подачей кофе.

3.

Когда Шестой Хокаге начинал «пороть фигню», как любил выражаться его секретарь, на него снисходило «удар-папкой-для-вправления-мозгов-но-дзюцу» от самого Учиха Саске, или что-нибудь другое в том же духе. Как впоследствии выяснил Наруто, Саске неспроста вытребовал для Итачи должность телохранителя Каге Листа. За некую плату Итачи закрывал глаза на посягательства брата на своё начальство. В пределах разумного, понятное дело.

Саске прикрыл дверь в спальню брата и вынул из-под футболки шуршащий бумажный пакет, в который обычно заворачивали данго.
— Сегодня я сверху, — категорично заявил он, кладя на стол свёрток и оборачиваясь к Итачи.
— С какой стати?
— У меня задница не казённая! — в голосе слышалось праведное возмущение, вызывавшее у Итачи желание расхохотаться. — А мы никак не договоримся по первому дополнению! — яростно воскликнул Саске и осёкся, обернувшись: не слышит ли его виновник бед.
— Что, Наруто-кун отказался отрядить людей на миссию по добыче семян новых сортов помидоров? — Итачи едва сдерживал ехидную улыбку, стараясь не показать виду, как он рад приходу брата и его гостинцам. О сути спора он знал от Наруто, который в свою очередь приходил жаловаться и утешаться к нему. Но подкалывать брата доставляло ему отдельное удовольствие.
— А вот не надо…
— Саске.
— А?
С показным спокойствием старший Учиха перевернул страницу книги и мысленно прикинул, сколько ещё будет упорствовать Хокаге и сколько понадобится «дружеских спаррингов» этим двоим без его вмешательства для достижения компромисса. Может, стоит у Саске попросить что-то вместо данго? И вместо… он снова глянул на свою «плату».
— Тащи свою задницу сюда.
Саске ухмыльнулся.
— И данго не забудь.

4.

Покушаться на Каге редко кто решался. А на Хокаге-джинчуурики и подавно — любой наёмник по его душу превращался в самоубийцу. Увы, и такие находились. Итачи выполнял свою работу исправно, но и на старуху бывает проруха. В один из таких случаев, перетрудившись с использованием шарингана, он оказался в больнице. Цунадэ вылечила мучившую его долгие годы болезнь, прописала медикаментозное лечение и процедуры, которые должны были поддерживать Итачи в форме, но вот с последствиями от использования Мангёкьё поделать ничего не могла. Учиха оставалось только отдыхать, восстанавливая силы.
Долго валяться в госпитале он не любил, и Наруто с Саске забрали его домой. За ним присматривала нанятая медсестра, и охранял один из АНБУ, в то время как на плечи Саске ложилась тройная забота: секретаря, телохранителя и… Итачи зарывался в подушки по ночам, чтобы не слышать низких стонов Наруто и невнятного полуматерного бормотания брата. Сексуальный аппетит Хокаге никуда не делся, и Саске приходилось отдуваться за двоих. Не то, чтобы это Итачи расстраивало или нервировало. Сил даже на эротические фантазии не было. Просто они шумели… сильно.
Так он себя убеждал.

В остальное время, если Наруто был дома и не завален по самые полоски на щеках делами, он уделял внимание и ухаживал за своим «чудовищем» вместе с младшим Учиха — ему нравилось их баловать, этих жёстких и мрачных, а под клановой маской — намного более эмоциональных и чувствительных, иногда по-девичьи капризных Учиха.
Итачи заставлял их относить себя в туалет, бегать за виноградом, жарить рыбу и читать книжки вслух. В общем, всячески о нём заботиться, холить и лелеять. Обычно не позволяющий себе никаких излишеств, во время болезней он расслаблялся, становился придирчивым и так дурнел характером, что Саске рядом с ним казался ангелом.
С готовкой и беганьем за фруктами справлялся Наруто, с остальным — Саске. Но однажды они волей случая поменялись местами, и Наруто понёс Итачи в туалет.
Поставив «больного», который уже вполовину был не так немощен, как выглядел, перед унитазом, Наруто, собрался было отвернуться, как Итачи вежливо, но настойчиво кашлянул.
— Что?
— Штаны сними.
— Может, тебе ещё и подержать?
— Подержать, — мягко отозвался Итачи.

Саске наливал себе томатный сок, когда услышал… нет, не вопли, Итачи почти никогда не кричал. Это было полузадушенное и отчего-то очень хриплое:
— Наруто! Я попросил подержать, а не подрочить!
— Упс, ну извини, рефлекс.
Саске сложился пополам от смеха, а потому прослушал, как немощный Учиха Итачи с поистине праведным возмущением каркнул: — Руки! — и, судя по звукам, отправил Наруто одним ударом в нокаут, после чего, громко вбивая подошвы ног в деревянный пол, удалился.

С озадаченным видом склонившись над другом, Саске ощупывал белобрысый затылок. Вроде цел… просто вырубило. Итачи не стал бы калечить, даже в своём дурном настроении, но мало ли, головой там при падении ударился…
Из-за угла выглянул смутно обеспокоенный старший Учиха, руки его нервно мяли край футболки. Его явно что-то грызло.
— Что, теперь не только подержать, но и подрочить? — Саске выразительно изогнул бровь, смотря на брата иронично-насмешливо. Ну конечно, «рефлексы» Наруто успели сделать своё чёрное дело, и теперь Итачи изнывал от совсем иного беспокойства.
Лицо Итачи стало непроницаемым.
— Глупый маленький брат!
Что именно он имел этим в виду, Итачи так и не пояснил, снова удалившись в туалет под насмешливым взглядом Саске.

Наруто все эти выкрутасы смиренно терпел. Потому что кто лучше джинчуурики знает, что демонам тоже иногда надо выплеснуть дурь. А то если они взбесятся, шишкой на голове и новой мозолью на руке уже не отделаешься.


5.

Учиха Саске сидел за столиком летнего кафе и, потягивая сок из стакана, любовался проходящими мимо девушками. В разгар июля большинство из них щеголяло в топиках, коротеньких шортах и юбочках, оголявших стройные крепкие ножки, или в платьях с глубокими разрезами на бёдрах и с невероятными декольте, от которых начинала кружиться голова.
Иногда знаменитого “мстителя” Конохи охватывала тоска. Она продолжалась недолго и ни во что не выливалась, но в минуты своего пика грызла отчаянно. Несмотря на то, что он давно отдал своё сердце двум мужчинам, что-то, заложенное в глубинных инстинктах его естества, требовало кого-то завоёвывать и защищать. Обладать кем-то хрупким, покорным. Не тряпкой безвольной, а сильной духом, но женственной девушкой. Она не будет оттачивать на нём своё ехидство и клановые техники или пытаться намять ему бока, а потом, хлюпая разбитым носом, заявлять: «пиздец тебе, Саске», — или: «пошли трахаться!».
Ни Наруто, ни Итачи не тянули на хрупких, покорных и женственных. Да и вообще… не то. Они любимые, единственные в своём роде.
Рядом на соседний стул плюхнулся Рокудайме, обмахиваясь шляпой Каге.
— Жара невъебенная, у меня скоро яйца усохнут!
Саске скосил глаза. Вот да, ругаться матом она тоже не будет.
Хотя нет, как исключение всем запросам, он бы пережил… Анко. Может быть. Некоторое время. Хотя Митараши — второй Наруто в юбке, но с ещё более скверными характером и манерами, да ещё змеи… Это — хуже, чем порно без правил. Не-не-не.
Хината… хороша. Но мямля. И вечно в обморок грохается при виде Наруто. Это уже излишне.
Саске невольно задумался.
— Эй! — Наруто помахал рукой перед носом Учиха, — заснул, что ли?
— Не мешай, я мечтаю.
— Мм? О чём это? Подожди… Саске, ты умеешь мечтать?
— Не понял...
— Ну, как это… Цель — для крутых и избранных, мечты — для идиотов, — подражая, Наруто сцепил пальцы в замок и опустил на них подбородок, как любил это делать Саске.
— Хн… Именно так я не говорил.
— Но подразумевал!
Саске недовольно посмотрел на друга. На него глядела счастливая морда джинчуурики, который, судя по выражению, только что совершил разоблачение века.
— Так о чём же ты мечтаешь? — сладким голосом пропел Наруто.
— О женщине, — мстительно-честно ответил Саске и с удовольствием отметил, как вытянулось лицо напротив.
— В смысле?
— В прямом.
— А как же…
— Это совсем, совсем другое,— с видом умудрённого опытом человека произнёс Учиха и добавил, наслаждаясь видом потемневшего лица Хокаге, — тебе не понять.
Как раз понять его мог бы именно Наруто, в подростковом возрасте слывший страшным юбочником. Может и враки были, навеянные репутацией первых двух учителей Джинчуурики, но девушек Наруто любил. В отличие от Итачи, который ни разу не выразил большей, чем вежливое внимание, заинтересованности к представительницам прекрасного пола.
Другой вопрос, что после возвращения братьев Учиха в Коноху — не долго.
— Ты покойник, Саске, — жестко отчеканил Рокудайме и нахлобучил шляпу на голову.
— Пока что я живой, и у меня, как у мужчины, есть естественные потребности, — с серьёзным видом заливал Учиха. Его откровенно несло, потому что в иной ситуации он бы не стал говорить всего этого Наруто. Тем более так.
— Удушу…
— Только не ты, Узумаки. Я хочу умереть… на груди у Цунадэ.
— Что? — челюсть Наруто устремилась к земному ядру.
— Ну не всё же тебе по ней сохнуть, — Саске подпёр кулаком подбородок и, оставаясь всё таким же серьёзным и чрезмерно искренним, продолжил, — задохнуться в декольте этой женщины… сказка, а не смерть!
«Причём — кошмарная сказка», — добавил он, но только про себя.
Блефовать Учиха умел как никто. Даже Мадару сумел в своё время обвести вокруг пальца, что уж говорить о доверчивом друге, ревнивом, а сейчас ещё и с расплавившимися от жары мозгами?
— Ты что, серьёзно?!
— Да, Наруто. Как никогда…
Хотя, пожалуй, и у него мозги от жары потекли, но об этом он подумал сильно позже….

Возвращаясь вечером домой, Саске всё ещё пребывал в тяжёлой меланхолии. На красивого молодого Учиха давно уже никто не зарился. Репутация плюс… репутация. В общем, поклонниц у него сильно поуменьшилось. А те, кто заглядывались на Саске, были тем типом женщин, сильных, решительных и совсем не пассивных, которых он уважал, но завоёвывать которых было совершенно невозможно.
Саске открыл дверь, разулся и протопал в гостиную. Где и замер. На диване сидела дивной красоты девушка: высокая, стройная, облачённая в шикарное кимоно с широким поясом-оби, с множеством шпилек в густых чёрных волосах, собранных высоко и открывающих длинную, изящную шею. Девушка обернулась — идеальный овал лица, глубокие бархатные глаза и точёная линия рта. Белил, правда, многовато, и что-то до боли знакомое угадывалось в чертах лица и во взгляде… Саске, обалдевший от такого видения, застыл, не веря своим глазам. Девушка опустила лицо, сложив руки на коленях, поклонилась и произнесла… низким мужским голосом:
— Добрый вечер, Саске. Как прошёл день?
— И… Итачи?
— Нет, мой глупый младший брат, дух жены Первого.
— Она была рыжая.
— Вот и я о том же…
Саске помолчал, ничего не понимая. Сделал несколько шагов в сторону брата.
— А почему ты…
— Это тебе от Наруто, — хмуро пояснил Итачи. — Подарок, — добавил он, видя недоумённое выражение лица.
— Какой ещё подарок?! Ты о чём?
— Не знаю. Сам у него спроси. Он там что-то про «естественные мужские потребности» говорил.
Саске едва не взвыл. Так поиздеваться над ним… над его мечтами и желаниями… Да что он себе позволяет!
Рядом с Саске вдруг оказался Итачи. Коснулся его разгорячённого от возмущения лица прохладной ладонью, от которой приятно пахло пудрой, потянул за собой на диван и, усадив, стал оглаживать руками лоб, щёки, грудь. От прикосновений и взглядов брата Саске задрожал, захлёбываясь накатывающими волнами почти болезненного предвкушения и даже удовольствия. От мягкого прикосновения губ к губам, переросшего в глубокий и страстно-вдумчивый поцелуй, в солнечном сплетении налилось жаром, ударило горячей волной ниже, и в следующую минуту Саске хватал сильными руками брата за руки, плечи, бёдра, грудь — младший мысленно взвыл, уже от восторга — нетерпеливо разматывая оби и жадно целуя подставленную шею.
Когда Саске повалил брата на пол и уже начал буквально рвать на нём одежду, кусая почти до крови, Итачи вдруг отстранился и покачал головой. Ещё не выпавшие из волос заколки тихо звякнули.
— Аккуратней, Саске.
— Что… — уже плохо соображая от возбуждения, просипел его брат.
— Если ты будешь обходиться со мной не почтительно… — Итачи слегка нахмурился, припоминая, — «с дамой не по-мужски», то тебя постигнет моя участь… И даже хуже.
Кивок головой в сторону, и Саске с ужасом обнаружил висящую на гвоздике, на стене, вешалку с платьем, по типу того, что видел он на девушках у кафе, и кружевной пояс с чулками.
— Это мне? — тупо переспросил Саске.
— Да… — скорбный голос Итачи заставил Саске покрыться мурашками.
— З-зачем?
Итачи потупился, скрывая выражение глаз:
— Он сказал что-то про свои «естественные мужские потребности»…
В дверь внезапно позвонили. Саске вскинулся, не успев осознать сказанное.
— Кто это?
— Наверно Цунадэ-сама, — спокойно ответил Итачи, выползая из-под брата и направляясь к двери.
— А она зачем тут?
— Не знаю. Наруто позвал. Сказал — по делу.
— Делу?!
Итачи пожал плечами, придерживая кимоно у груди:
— Что-то про удушение говорил… и что он про тебя всё рассказал Цунадэ… Эй, Саске, ты куда?
Но младшего Учиха уже и след простыл, лишь хлопнула створка окна.

В квартиру вошёл Наруто, ведя под ручки Пятую.
— Ну и где ваш больной? — бодро спросила саннин, оглядываясь. Наруто выразительно глянул на Итачи. Тот кивнул на окно.
— Учиха, а что у тебя за вид? — Цунадэ с любопытством и недоумением разглядывала наряд Итачи.
— Мы тут репетировали.
— Что?
Узумаки, отпустив локоть Пятой, весело переглянулся с Учиха:
— Да так, — Наруто шагнул к Итачи и уже безудержно смеялся, уткнувшись в его шею, а тот лишь улыбался краешком губ, но это было не менее выразительно, чем смех Узумаки, — исполняли тайные желания господина Саске.
— Эээ… — Цунадэ снова оглядела парочку и нахмурилась, понимая, что она явно чего-то не понимает… Но с этими ребятами вечно так. — Мне кажется, он не оценит.
Рокудайме оскалился в хитрющей улыбке, обнимая своего телохранителя за талию и без стеснения целуя в шею:
— Не волнуйся, бабуля. Он уже оценил…

6.

Они сидели перед телевизором на старом диване: Наруто посередине, братья по бокам. Саске всё ещё дулся на них за ту выходку, но уже по инерции. Наруто валялся на коленях Итачи, закинув ноги на своего второго любовника, и тихо мурчал от прикосновений пальцев, перебирающих его волосы.
— Наруто, у тебя ноги воняют, — буркнул Саске.
— Я только из ванной, — лениво возразил Узумаки, потершись щекой о колено Итачи.
— Значит, это ноги Итачи.
— Мы с Наруто вышли из ванной вместе, — мягко ответил на выпад младшего брата старший и на непристойное хихиканье джинчуурики шутливо хлопнул того по бедру.
— Может, это твои ноги, а, Саске? — Наруто приоткрыл один глаз и покосился на своего секретаря «с подачей кофе» с ненавязчивым любопытством и толикой ехидства.
Саске нахмурился.
— Я не…
— Ты так и не пошёл после нас в ванную, — как бы между прочим заметил Итачи.
— Правда? — Наруто с наигранным удивлением поглядел сначала на одного, потом на другого Учиха. — Так давай помоем его. И ноги, и… всё остальное.
Саске отвернулся.
— Я как-нибудь уж сам…
Но его уже подхватил джинчуурики и, не взирая на возмущённые вопли, перекинул через плечо.
— Ты такой напряжённый! А вдруг судорога, утонешь…
— У меня есть отличный гель, — в тон Наруто откликнулся на идею Итачи и тоже поднялся с дивана, — и много других вещей и техник, способствующих лучшему расслаблению. Отнеси его, а я сейчас принесу всё необходимое из спальни.
— Ага.
Саске спрятал лицо за чёлкой, опустив голову: слишком уж откровенно сверкали глаза, и губы кривились в улыбке.
Как же легко эти двое покупались на его провокации!
И, кажется, он знал, что это будут за гель и «вещи, способствующие расслаблению».

7.

Наруто приходит домой около двух. Поздно это, или рано — он не думает. Отупляющая, нудная боль давит на шею и плечи; ноги и руки — чужие. Хокаге не разувается, шаркает вглубь, на ходу стягивая плащ сразу вместе с джоунинским жилетом, застревает в рукавах и весь путь до кухни раздражённо, но вяло сражается с одеждой. Скинув верхний слой и обувь, тяжело плюхается на продавленное сидение дивана, устало трёт ладонями лицо и, откинувшись на спинку, запрокидывает голову, раскинув руки. Тут же чертыхается, понимая, что надо встать, поставить чайник. Надо...
Наруто дурно.
Он стоит над раковиной, упершись в керамические края дрожащими руками, и тяжело дышит, пока закипает пузатый чайник.
Наруто не знает, что его доканывает больше: работа, немыслимая жара или отсутствие Итачи и Саске.
Чайник свистит.
Залив кипятком быстрозавариваемый рамен, который чудом спасся от рук обоих Учиха, ратующих за здоровое питание, на которое толком ни у кого не хватало времени, он роняет голову в сложенные на столе руки и ждёт...

Саске открывает дверь, тяжело навалившись на неё. Топчется у порога, стягивая с ног обувь и, прихрамывая, идёт внутрь. В коридоре темно, но впереди горит свет. Впереди — это на кухне: он уже представляет, что увидит, поэтому заснувший перед остывшим раменом Наруто не удивляет.
Учиха обходит стол и включает чайник.
Сил снять с себя жилет, покрытый грязью, пропитавшийся потом и запёкшейся кровью, у него нет.
Силы находятся у Наруто. Очнувшись и бесшумно встав, ничего не говоря, он ловко и аккуратно стягивает с него часть джоунинской униформы — Саске морщится, но не сопротивляется. Вслед за жилетом на пол летит водолазка и окровавленные бинты. Пальцы легонько пробегаются по ране — не опасная, но болезненная, и в таком месте, где заживать будет долго: малейшее движение — и снова кровь. Джинчуурики обрабатывает раны — специально научился простеньким дзюцу у Сакуры и прошёл курс первой помощи. Завтра он обязательно вызовет медиков. Завтра, не сегодня.
Благодарно кивнув, Саске, перевязанный чистыми, пахнущими медикаментами и мазью бинтами, берёт в руку кружку с чаем, налитым ему предупредительным другом, и, откинув голову на спинку, замирает. Наруто садится рядом, бережно обхватывает твёрдыми пальцами кисть свободной руки и гладит тонкую кожу большим пальцем. Он думает, что Саске не хватает наручей: в целях безопасности и просто потому, что ему идёт. Он накрывает ладонью второй руки веки друга и пускает по ним чакру: она прохладная, успокаивает горящие сухие глаза, проникая под кожу и растекаясь по мышцам, помогает расслабиться всему телу. Его собственная дурнота в эти минуты ослабевает и отходит на задний план.
Чашка чая стынет в руке Саске.

Итачи входит бесшумно, но его чакра, пульсирующая болезненно, нервно, вливается усталой волной вперёд него. Он застывшим взглядом смотрит на обувь брата несколько секунд, пока до него доходит, чьи они, и бледно улыбается. Бредёт на кухню.
Привалившись к косяку, он смотрит на Наруто и Саске, втиснувшихся вдвоём на узкий, короткий диван. По полу раскидана одежда, которую Учиха поднимает и забрасывает в ванную. Ему хочется отмыться от затхлого духа камер допроса, но сил нет, и потому он лишь садится за стол, съедает остывший рамен и выпивает прохладный зелёный чай, уже налитый в кружку брата.
Наруто и Саске просыпаются практически одновременно, словно включаются в мир, как лампочка по щелчку кнопки.
Итачи смотрит на них устало. Ему пришлось заменять Яманака на допросе, копаться в чужом сознании. Итачи это дело не любит, а копаться в голове у серийного маньяка с целой вязанкой отклонений, насилующего и изощрённо убивающего детей — даже для шиноби слишком. Трое суток наедине, десятки убийств, которые пришлось просмотреть от и до.
— Я скучал, — Наруто приподнимается, бегло осматривая тело любовника, сидящего к нему в пол оборота. И хотя его взгляд направлен лишь на старшего Учиха, реплика относится и к младшему. Поэтому оба улыбаются чуть заметно, благодарно.
— Как всё прошло?
Итачи морщится, качает головой.
— Отчёт принесёт Морино.
В этот момент Наруто уже обнимает его, и Итачи утыкается носом в чёрный хлопок водолазки. Страшная головная боль кажется не такой уж сильной, хочется вдобавок к объятьям стиснуть руку брата, чтобы отпустило окончательно.
Тяжёлый, паршивый август выдался у них.
Саске полулежит на диване и смотрит на них из-под ресниц. Ему спокойно от того, что он дома, и с ним все, кто этот место и делают Домом. Болящая рана теперь напоминает ему, что он жив, и его охватывает желание защищать этих двоих. Наруто и Итачи, а не каких-то мифических прекрасных принцесс. В голове вертятся неприличные мысли, отзываясь в висках воспоминаниями о прикосновениях, запахах, стонах, и волнительная дрожь пробегает по коже, оседает в кончиках пальцев, но сил реагировать нет.
— Пошли, — Наруто делает приглашающий жест рукой, — вас надо помыть.
— И тебя.
— И меня.
Наруто склоняет голову набок и наконец улыбается.

Вымывшись, они валятся на одну кровать, не в силах даже натянуть на себя тонкое покрывало. С тумбочки доносится размеренное тиканье будильника, кондиционер приятно холодит кожу, а за окном, вместе с перламутровой зарей начинается новый день.

@темы: Naruto, Текст

---

Камерная трио-соната

[Die Glocke]

Пусть будет и здесь в качестве вклада в обновленное сообщество

Название: Камерная трио-соната
Автор: Die Glocke
Бета: Nesuschaya_Bred
Рейтинг: NC-17
Пейринг: threesome (МЖМ)
Жанр: гет/слэш; ангст, романс, PWP
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: мне всего хотелось в два раза больше. И парней в моей постели тоже было двое - долговязых, рыжих и одинаковых.
Предупреждение: твинцест

1.
Мне всегда хочется в два раза больше. И я получаю — два красных диплома, две работы, две квартиры (одну — сдавать). И теперь вот — двое со мной в постели. Рыжих, долговязых. Одинаковых.

Не в моей постели, нет. В родительской. Зачем, зачем мне этот древний диван-полуторка? У меня в спальне — обитый зеленой тканью траходром, на котором с легкостью поместятся четверо, а мне непременно надо, чтобы было тесно, как будто я пытаюсь оправдать свое присутствие между ними.

И все-таки не между, а рядом. Когда они берут меня — оба сразу, — они целуются через мое плечо. Я чувствую, как бьются их сердца, чувствую спиной и грудью, а мое сердчишко пропускает удары. Я не аритмик, это они на меня так влияют. Слишком рыжие, слишком честные, слишком влюбленные. Влюбленные друг в друга, не в меня. Но честные, абсолютно своей влюбленности не скрывающие.

Раз-два, раз-два, раз-два. Они прекрасно держат ритм, они хотят, чтобы мне было комфортно. Они слишком хорошие, чтобы мной воспользоваться, поэтому отчаянно пытаются сделать мне приятно. Но я не тешу себя иллюзиями — я здесь всего лишь проводник, через который течет ток, от одного к другому. Они делают со мной то, что не решаются пока сделать друг с другом — нежно, бережно, трепетно и отчужденно.

Если меня убрать — они и не заметят, наверное. Но я об этом не думаю, неприятно чувствовать себя лишней. Надо расслабиться и получать удовольствие. И стонать, наверное, но стонать не получается — я как-то жалобно поскуливаю, а они оба просто тяжело дышат, и я панически боюсь, что кто-нибудь из них выдохнет имя, не мое.

Я не хочу, чтобы это заканчивалось, потому что знаю, что будет дальше — они обнимутся и заснут, улыбаясь, а я завернусь в простыню и буду курить в форточку, мне будет неловко их выгонять. Я хочу, чтобы это оказался сон, тогда я смогу проснуться и сделать вид, что ничего этого не было. А если захочу — то досмотрю его потом, следующей ночью.

Но «потом» не будет, есть только «сейчас», два члена внутри меня, две рыжие макушки, две пары рук, которые сжимают меня в кольцо, но обнимают друг друга, раздолбанный диван-полуторка и жгучий стыд. Я не могу понять, разделяю я их, или наоборот — соединяю?

2.
Мне жутко хочется это прекратить, но я не могу. Во всех своих бедах я виню вовсе не свою глупую башку, а старый диван, поэтому в один прекрасный день у него серьезно страдает обивка — кухонные ножи у меня всегда идеально наточены, спасибо моим милым мальчикам.

Обивка распорота, наружу печально торчат одинокие пружины, а я сижу на полу и рыдаю. Мне очень нравится себя жалеть, я уже вхожу во вкус, когда меня начинают трясти за плечи, я не реагирую, и тогда — рррррраз! — пощечина, — ррррраз! — еще одна, и я постепенно прихожу в себя.

Стоят передо мной на коленях. Одинаковые. Рыжие. Слышите, рррыжие. Улыбаются растерянно — ты чего, дурочка? Диван в чем виноват? Молчу. Молчу. Диван и правда не виноват. Позволяю отнести себя в спальню и уложить на тот самый обитый зеленой тканью траходром.

Они не пристают, нет, они же слишком хорошие. Делают кофе с коньяком, что-то рассказывают, перебивая друг друга. Смешнючие. Я вправду не понимаю, зачем я им нужна, почему они обо мне заботятся. Прошу сигарету, они не курят, предлагают еще кофе.

А через полчаса все как всегда, только обстановка другая и позы другие. Я уже не стону и не поскуливаю — рот занят, я стою в самой унизительной позе, а они целуются где-то там, сверху, над моей головой. Стоп, ребятки, стоп, так нечестно, я тоже хочу целоваться, понимаете?

Понимают, останавливаются, все внимание — на меня, я гребаная королева, а они — два пажа, почти как у Северянина, две половинки граната, и веснушки — как зернышки. А я уже сама не рада, что отвлекла их друг от друга, эгоистка, законченная эгоистка, продолжайте, солнышки, не обращайте на меня внимания, пожалуйста.

Но момент уже потерян, всем становится неловко, я сажусь и все-таки закуриваю, пытаясь снова не сорваться, а они — дивные, просто дивные, — делают вид, что ничего не случилось, и балагурят легко, и предлагают коньяк уже без кофе — кофе нет, кофе закончился, да и зачем нам кофе, мы же взрослые люди, потому что только взрослые люди могут быть такими идиотами.

3.
Пару раз в неделю они уматывают на репетицию. Это ведь я — бездарь, так и не стала пианисткой, а ведь у меня длинные музыкальные пальцы, вот только сольфеджио победило меня в неравном бою, а они — музыканты, играют в группе, не братья Грим, конечно, но тоже рыжие. И талантливые.

Ударник и саксофонист. Я иногда путаю их имена, но никогда не перепутаю, кто на чем играет. Это заметно во время секса. Ударник задает ритм, четкий ритм, которому нельзя не подчиниться, а саксофонист импровизирует, делает то, что ему хочется, иногда его заносит, но он всегда ощущает ритм, который задает ударник, они столько лет играют вместе, что понимают друг друга с полуноты.

Наш секс давно разбит на такты, я привыкла все делать на восемь счетов, вот только никак не могу понять, зачем им фальшивящая бэк-вокалистка, которая так и не научилась петь по нотам. Я не умею импровизировать, я не попадаю с ними в терцию, у меня и слуха-то нет.

Они усаживают меня на диван и начинают увещевать — дурочка, это есть в каждом человеке, просто расслабься, отдайся ритму, не бойся экспериментировать, а я не могу, меня тошнит от этих музыкально-сексуальных параллелей и эвфемизмов, уберите от меня свои барабанные палочки, слышите, я хочу тишины. Без этого бьющего в висках ритма, мне надоели ваши джем-сейшены.

Они слушаются меня. Почему они всегда меня слушаются? Больше никакого бешеного ритма, никакой импровизации — все скучно и пресно, как гаммы в первом классе музыкальной школы. Я грызу костяшки своих музыкальных пальцев, чтобы не заплакать, мне больно и неприятно признаваться в том, что я была неправа.

А они тихо напевают мне в ухо, один — в правое, другой — в левое, получается какой-то стереоэффект, у них обоих — бархатистый баритон, от этого тембра мне хочется растечься лужицей, но я держусь, я честно держусь, это ведь не у меня заныло внизу живота, и музыка тут ни при чем, и баритон тут ни при чем. Ребята, вам же на репетицию пора, оставьте меня, оставьте.

Встают. Обещают пригласить на концерт. Уходят. Я несколько минут сижу в блаженной тишине, а потом начинаю фальшиво напевать простенькую мелодию. Я уже скучаю по ритму, импровизации and all that jazz.

4.
Несмотря на ночь, дома жарко, невыносимо жарко, абсолютно невозможно находиться в кровати с кем-то вдвоем, а тем более — втроем. Но мы же ненормальные, и я лежу на животе между ними, закрыв глаза, а они полулежат, облокотившись на локоть, один — на правый, другой — на левый, лицом друг к другу, и переговариваются шепотом, думают, что я сплю.

Я не слышу, о чем они говорят, я хочу услышать — а вдруг обо мне, я боюсь услышать — а вдруг обо мне, но с чего это они будут говорить обо мне, я ведь тут, я никуда не денусь, я почти как предмет мебели.

Про предмет мебели — это не шутка и не фигура речи, мне на поясницу неожиданно ставят стакан с холодной водой, я каким-то непостижимым образом умудряюсь не отреагировать и продолжаю лежать спокойно, не пролив ни капли, такой себе прикроватный столик, вернее — накроватный. С паршивой овцы — хоть шерсти клок, не сексом единым жив человек, я теперь приношу реальную пользу обществу в лице этих двух рыжиков, пусть и странным способом.

Потом они начинают целоваться, этот звук я узнаю сразу, кажется, у меня уже образовался на него безусловный рефлекс, я хочу хотя бы посмотреть на них, но — стакан, полный стакан, я боюсь даже дышать, куда тут поднять голову, или того хуже — перевернуться и посмотреть. Я понимаю, что меня раскусили, что стакан поставили специально — не мешай, мол, девочка, полежи спокойно, и я лежу, закусив губы, но им и самим неудобно, они не могут зайти дальше поцелуев, потому что это значит — перелезть через меня и уронить стакан, залив мой обитый зеленой тканью траходром. Значит, нужно стакан убрать.

Я ощущаю необычайную легкость, когда меня освобождают от этой многотонной тяжести, и вздыхаю с облегчением, а они понимают — я точно не сплю, и никуда теперь от меня не деться, и я снова третья, а точнее — нулевая, мы считаем так: ноль, один, два, я снова между ними, и становится все жарче, воздух раскаляется, был бы здесь градусник — он бы точно лопнул от высокой температуры и стыда. В голову приходит избитое сравнение — здесь жарко, как в аду, но почему «как», это ведь и есть ад, мой персональный ад, который я так талантливо сама себе организовала.

5.
А сегодня ночью мы играем в молчанку, помните, как в детстве — «кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит, тот и...» неважно что, но сегодня мы играем в молчанку, а значит — ни слова, ни звука, что бы ты ни делал, что бы с тобой ни делали, таковы условия игры.

Перед тем, как начать, они рассказывают мне детскую историю-страшилку про странных существ, которые крадут у людей голоса, чтобы те не могли кричать, а потом вырезают у них сердце, тоже мне, эстеты-коллекционеры. Впрочем, мне их бояться нечего, нет у меня сердца, его уже давно конфисковали два рыжих-бесстыжих, и для сказочных монстров я теперь абсолютно бесполезна, но я все равно с опаской вглядываюсь в липкую темноту и покрепче прижимаюсь к ребятам. Игра началась.

Я нахожусь в заведомо проигрышной ситуации, их двое против меня одной, казалось бы — зачем бороться, но я буду держаться до последнего, а если повезет — самоустранюсь, сделаю так, чтобы они отвлеклись друг на друга, а там уже кто-то один из них точно не выдержит, «кто промолвит, тот и...» проиграл, тот и слаб.

Сложно, безумно сложно сдержаться, когда тебя ласкают две пары рук, и губы, ах, эти губы, одни — на твоих губах, а вторые — там, а где там? Где, где, в... черт, никогда не любила эвфемизмы, до чего все-таки убог наш язык, а тишина — это благословение, иногда лучше молчать, молчать, молчааать...

Эти паршивцы никак не хотят отвлекаться друг на друга, хотя в других ситуациях делают это с радостью, похоже, выиграть для них — дело чести, они прут к поставленной цели, как два долговязых рыжих танка, целуя, поглаживая, покусывая, по... и снова слова, слова, как их много, они роятся в голове, они крутятся на кончике языка, они почти готовы вырваться наружу, но... стоп, держись, держись, тряпка.

Тяжелое дыхание и звон в ушах, я почти физически ощущаю повисшее в воздухе напряжение, адскую сосредоточенность, когда прикусывают язык и губы — нет, не до крови, как бывает в плохих порнушных рассказах, но довольно ощутимо, от боли почему-то не так хочется кричать, как от удовольствия, и я сдерживаюсь, изо всех сил сдерживаюсь, но внезапно накатывает оргазм, и я хрипло, как всегда бывает после долгого молчания, кричу.

А потом меня обнимают в четыре руки, целуют в макушку и рассказывают, чем закончилась сказка: оказывается, странных существ может победить только крик принцессы. Темнота перестает меня пугать, и я думаю, что проигрывать — не так уж плохо.

6.
Мы давно договорились: у каждого — своя жизнь, мы автономны и независимы, у меня — две работы, халтуры и кот, у них — свободный график, группа и КВН, и мы абсолютно друг по другу не скучаем.

Я вообще люблю спать одна, раскинувшись на всю кровать, чтобы никто-никто не мешал и не сопел рядом, даже кот, и просыпаться утром от солнечных лучей, они целуют меня, как рыжие веснушчатые мальчишки, у них ведь так много общего — рыжесть и солнце, например. Справа пустая подушка, слева пустая подушка, я лениво потягиваюсь и думаю — как же я люблю спать одна.

Я ненавижу свой мобильный телефон, потому что он постоянно трезвонит, если бы не работа, я бы вообще его выкинула — звонят коллеги, клиенты, мама, опять клиенты, банк и мобильный оператор закидывают смс-ками, каждые десять минут дзынь-дзынь-дзынь и тын-дын, я его точно выкину. А сегодня выходной, я не работаю, и телефон не звонит, представляете — с самого утра не звонит, даже со вчерашнего вечера, и ни одной смс-ки, слышите, ни одной, а ведь могли бы поинтересоваться, как у меня дела, или пожелать доброго утра, я бы тогда моментально возмутилась — вы что, забыли, у меня своя жизнь, у вас — своя, и вспомнила бы, как ненавижу свой мобильный телефон.

Мне и без них всегда есть, чем заняться — я могу перечитывать Гарри Поттера, или пересматривать «Королевство кривых зеркал» (про Олю и Яло, помните?), вот еще гороскопы есть, я по гороскопу Близнецы, кстати, можно музычку послушать — «Токио Хотел» или «Братьев Грим», а по Дискавери идет документальный фильм про сиамских близнецов.

Но вечером они заваливаются ко мне, веселые и раскрасневшиеся, приносят вермут и шампанское, мы мешаем «Чинзано» с моим любимым брютом, две части вермута и одну — шампанского, и в итоге в бокале плещемся мы — пряные, как «Чинзано Россо», близнецы (rosso — красный, rosso — рыжий, разница невелика), и я — чопорный брют, от которого сводит скулы, он пытается уравновесить сладкий вермут, но все равно будет повержен.

И мы снова — в омут с головой, невыносимо медленно и нестерпимо быстро, коктейль бьет в голову, но меру надо знать, у меня ведь завтра работа (две), к тому же, я люблю спать одна, они все понимают и уходят, а я тихо и горько напеваю: «до свидания мальчики, мальчики, постарайтесь вернуться назад...», не к месту, наверное, ну и пусть.

7.
Они называют меня «милая», им кажется, это нежно и ласково, а я не признаюсь, как меня коробит от этого прозвища, потому что «мило» — это когда ты что-то сделал, мягко говоря, средне, не оправдал ожиданий, и чтобы тебя не обижать, тебе говорят «хмм... мило», а «милая» недалеко ушла — «милая Мила родила дебила, милая Мила мужа отравила, милая Мила деревню подпалила...», но я никогда не возмущаюсь, если после минета — спасибо, милая, после оргазма — ты великолепна, милая, они же не со зла, они же хорошие.

А я их называю — солнышки, рыжики, мальчики, заички, все за глаза, все про себя, мысленно, а в глаза — бесстыжие, а в глаза — чокнутые, а в глаза — засранцы, любя, конечно, и в шутку, они все понимают и ни капельки не обижаются, им это даже нравится, они ведь на самом деле безбашенные и хулиганистые, хотя и очень добрые. Но я никогда, слышите, никогда не называю их по именам, мне это кажется неестественным, зачем им два имени, им нужно одно — на двоих, все равно ведь, когда обращаешься к одному, отзываются оба, поэтому — рыжики, ах нет, простите, засранцы.

А когда темно, и диван разложен, то вообще все равно, как кого называть, вы ведь не интересуетесь у котлеты, как к ней лучше обращаться, прежде чем съедите ее, так почему обязательно нужно знать, как лучше назвать того, с кем трахаешься? Хотя нет, разница есть, ведь с котлетой после обеда уже не поговоришь, а оттрахать партнеру мозги после того, как он оттрахал тебя (или ты его, всякое бывает) — это святое, нужно же как-то привлекать его внимание (зая, ты меня слушаешь? нет? вот козел!), но это не про нас, совсем не про нас.

После секса я молчу, у меня просто сил никаких нет, я потратила энергии вдвое больше, чем каждый из них, они понимают, они очень чуткие, поэтому они тоже молчат, и я точно знаю, что молчим мы об одном, но скоро им надоедает тишина, они же неугомонные, и кто-то из них говорит: знаешь, милая, а второй тут же подхватывает: да-да, ты знаешь, что..., а я думаю: что, солнышки, а я говорю: что, засранцы, они заливисто смеются, потому что абсолютно неважно, как друг друга называть.

8.
Примерно раз в месяц я езжу в командировки, с собой — зубная щетка, трусы и ноутбук, остальное не так уж важно, я неприхотлива, главное, чтобы в гостинице был вай-фай. Я игнорирую корпоративные гулянки, которые официально нужны для сплочения работников разных филиалов, а неофициально — для поиска случайных половых партнеров, чтобы менеджер Вася из Мелитополя оставил себе очередную мысленную зарубку на члене — «я мачо, а не чмо». Но мне не нужен сомнительный секс с сомнительным менеджером Васей, у меня есть скайп, а в скайпе — они.

У них клевая вебкамера, и я прекрасно вижу каждую веснушку и рыжие ресницы, они лежат на кровати в обнимку (у них одна спальня и одна кровать, прелестно, правда?) и улыбаются мне, я улыбаюсь в ответ, но они этого не видят — моя вебкамера сломана, и это к лучшему, я могу сидеть перед ноутбуком в спортивном костюме с куском пиццы в руке и просто любоваться своими мальчиками.

А потом начинается шоу. Они принимаются целоваться, медленно-медленно, причем один всегда закрывает глаза от удовольствия, а второй — хитро косится в камеру, словно спрашивая: ну как тебе?, а я в этот момент думаю — как это, целоваться с самим собой, и вытираю свободной рукой вспотевший лоб, я и не заметила, как в моем номере поднялась температура, наверное, сломался кондиционер. Потом они плавно перетекают в позу 69, шоу в самом разгаре, а у меня закончилась пицца, я зачарованно смотрю в монитор, ну почему всего 15 дюймов, как можно впихнуть два рыжих безумия в 15 дюймов?

Они двигаются спокойно и размеренно, они никуда не спешат — знают, что интернет у меня в гостинице безлимитный, и у нас впереди вся ночь, и план действий таков: сделать паузу, лизнуть, пощекотать языком, а потом снова — ритмично-тягуче до следующей паузы, и все это удивительно синхронно, как будто отрепетировано, но я-то знаю, что нет, просто они намного лучше чувствуют друг друга, когда между ними нету досадного недоразумения (читай: меня), гораздо легче настроиться на одну частоту, если в эфире нет помех и шумов.

Сглатывают они тоже одновременно, явно смакуя, а я кончаю секундой позже, так ни разу к себе не притронувшись, молча, стиснув зубы, — я не отключила микрофон, да и не хочется, чтобы соседи услышали стоны и посчитали их виновником менеджера Васю из Мелитополя. Потом мы прощаемся, и я изнеможенно захлопываю крышку ноутбука. Впереди еще два дня командировки.

9.
Мы практически всегда занимаемся сексом в темноте, по моей инициативе, но вовсе не потому, что я стесняюсь, — как можно стесняться, когда уже не первый месяц занимаешься сексом втроем? Они не понимают, откуда взялась эта причуда, но принимают ее, им, в сущности, все равно, есть свет или нет, а я не хочу им признаваться, что я просто боюсь.

Нет, я не боюсь показаться неловкой, или смешной, или толстой, как это бывает у многих женщин, и мифические складки, растяжки, целлюлит и несбритые волоски на ногах (и не только) меня тоже не пугают. Но иногда я думаю, что стоит только включить свет — и окажется, что все было всего лишь сном или наваждением, ребята исчезнут, а я останусь одна.

Темнота не так уж хороша, как кажется на первый взгляд, — в темноте нет веснушек, рыжих волос, длинных ресниц, как будто бы присыпанных золотистой пыльцой, есть только темные силуэты, зрение словно атрофируется за ненадобностью, зато другие чувства обостряются, звуки, прикосновения и запахи сводят с ума, но мне этого мало, я хочу их видеть, но я боюсь, что если включить свет, то я на пару секунд ослепну от неожиданности, а потом, когда ко мне вернется зрение, их уже не будет рядом.

Они чувствуют мое беспокойство, останавливаются и тихонько смеются, и мне кажется — они догадались, они все знают, а потом они начинают петь песню, не помню, кто ее исполняет, я вообще обычно такое не слушаю, но там есть одна строчка: «Внезапно кончилась ночь, и Господь включил свет, и этот свет резанул мне глаза», на ней я не выдерживаю, вскакиваю с кровати и щелкаю выключателем. Свет действительно режет мне глаза, я жмурюсь, а потом осторожно смотрю через полуприкрытые ресницы, и оказывается — они все еще здесь, улыбаются и продолжают петь: «И я крикнул свету: привет, а в ответ разразилась гроза», за окном и правда гремит, сверкают молнии, тяжелые капли лупят в окно.

И мы снова заняты друг другом, как же это здорово — видеть каждую веснушку, каждую рыжую прядь, капельки пота, мальчики теперь кажутся такими настоящими, такими осязаемыми, и я не понимаю — ну как я могла бояться, что они куда-то денутся, ну куда они, в самом деле, могут деться? Одно беспокоит — а вдруг через несколько дней я начну бояться выключить свет?

10.
Плюс наших отношений в том, что не нужно знакомиться с родителями, вы же помните — у каждого из нас своя жизнь, никаких обязательств, а значит, и никаких реверансов-расшаркиваний с маменькой и папенькой, семейных обедов по выходным и мучительных размышлений: «Не слишком ли эта блузка прозрачная для встречи с?» Впрочем, мои родители все равно живут в другом городе, а даже если бы они жили здесь — их абсолютно не волнуют мои сексуальные партнеры и их количество, меня считают взрослым человеком, который думает... хмм... не тем местом, которым думала моя мама, когда выходила за моего папу.

А их маму я и так знаю, чудесная женщина, мой участковый гинеколог, я с ее сыновьями прямо в поликлинике и познакомилась — я выходила из кабинета, а они пришли к ней за ключами от квартиры, растяпы эдакие, и стояли в коридоре, неловко переминаясь с ноги на ногу, такие смешные в этих нелепых бахилах и рыжие — в маму, и губы у них такие же, как у нее — уголки чуть подняты вверх, и поэтому кажется, что они всегда улыбаются. Как хорошо, что никто никогда не поинтересуется историей нашего знакомства, ведь это же глупо — познакомиться со своими двумя парнями, пардон, любовниками, в коридоре женского отделения поликлиники, где из мужчин только пара врачей. Да и вообще, гиблое дело — трахаться с детьми своего врача, ну, или наблюдаться у матери своих любовников.

Она была так искренне рада, когда узнала, что я подружилась с ее сыновьями (ха! подружилась — мягко сказано, но не буду же я посвящать ее в подробности нашей «дружбы»), она думает, что благодаря мне ее оболтусы станут чуточку серьезнее, она передает мне через них пирожки с вишнями, а я с ужасом думаю, что мне придется прийти к ней на профилактический осмотр, и меня всю передергивает — а вдруг она догадается, я умом понимаю, что нет, такое невозможно, но мне все равно страшно и неловко, я впервые в жизни боюсь похода к гинекологу.

Я утешаю себя тем, что профилактический осмотр — раз в год, и до него еще много-много месяцев, а за эти месяцы может многое измениться, и вполне вероятно, что во время следующего осмотра она снова будет просто моим врачом.

11.
Воскресенье, ребята уехали с друзьями на шашлыки куда-то за город, а я перевожу с немецкого дурацкий технический текст, но от жары зависают компьютер и мозги, халтура не халтурится, я устало вытираю лоб и курю одну сигарету за другой. Скучно. Компьютер нервно хрюкнул и выключился, а сигареты молча закончились. Нужно сходить в магазин, наверное, я лениво влезаю во вьетнамки, иду к входной двери, открываю, и меня сбивает с ног рыжий вихрь, тут же подхватывает и увлекает за собой обратно в комнату.

Привет, не ждала, а мы все равно приехали, держи — шашлык, еще теплый, и печеная картошка с салом, а еще мы тебе чай привезли, и не говори, что у тебя уже есть чай, такого чая у тебя нет, он из котелка, он пахнет костром и сосновыми иголками, попробуй обязательно. От них тоже пахнет костром, и сосновыми иголками, и речной водой, они разворачивают шуршащую фольгу и кормят меня рассыпчатой картошкой с рук, они слушать не хотят про диеты и раздельное питание, поэтому за картошкой следует свиной шашлык, но если запивать все это чаем, получается очень даже недурно.

Мы сидим прямо на ковре, он зеленый и мягкий, как трава, я падаю на спину и надеюсь увидеть небо, но потолок у меня белый, я думаю, что надо бы купить голубую краску и покрасить его, а пока можно представить, что небо затянуто белыми облачками, просто солнце через них не пробивается, хотя как так — не пробивается, вот же они, два рыжих солнца, прямо надо мной. Я смеюсь, протягиваю им руки, они падают рядом и хором ойкают — они умудрились обгореть, а потом хитро щурятся и заявляют, что в одежде на траве никто не лежит. Я стягиваю сарафан, мне и самой хочется быть ближе к ним, чтобы тоже пахнуть костром, сосновыми иголками и речной водой, касаться нужно осторожно, едва-едва, чтобы не больно было обгоревшим плечам, я слегка дую на покрасневшую кожу, а потом вместо потолка вижу небо, настоящее небо, мне что-то шепчут в оба уха, а я слышу шум реки и потрескивание костра, свет пробивается через ресницы, а мне кажется — через кроны деревьев.

А потом трава снова становится ковром, небо — потолком, разогретые в микроволновке шашлыки и картошка уже не будут такими вкусными, а остывший чай перестанет пахнуть костром. Но я уверена, что еще найду среди густого ворса ковра пару сосновых иголок.

12.
Они никогда не говорят мне: «Мы тебя любим», я никогда не говорю им: «Я вас люблю», наверное, потому что не любим и не хотим врать, я не знаю, что держит нас вместе — похоть, любопытство, привычка, но точно не любовь. Их слишком много для меня, у меня не будет столько любви, а меня им слишком мало, не будут же они рвать меня на две части, как в детстве рвали плюшевого медведя, или рубить, как завещал Соломон, царь-батюшка.

Но, хоть любви и нет, остальные чувства и эмоции все равно в наличии — весь диапазон, от всепоглощающей нежности до бессильной злобы, налетай, хочешь — все скопом бери, хочешь — по очереди, как трусы «неделька», в любом случае — хватит надолго, успеешь перепробовать все. Если не перегоришь.

Я решаю не рисковать, и во время встреч с ними стараюсь уберечь свою потрепанную душонку от лишних потрясений. Они вынимают ее из меня голыми руками, сами того не зная, и она скукоживается на туалетном столике у кровати, мааахонькая, за тюбиком смазки и горкой цветных оберток от презервативов ее и не видно совсем. Если бы она была антропоморфна, она сидела бы на корточках, обхватив руками живот, и раскачивалась взад-вперед, сцепив зубы.

Эмоции уходят вместе с ней — бисером на ее потрепанном платье, шпильками в ее волосах, среди них стыд — невзрачная английская булавка, немного ржавая, она случайно раскрылась и больно колет, но колет ее, душонку мою, она где-то там, а я здесь, в кровати, стыда нет, и мне хорошо. Как может быть хорошо, спросите вы, души-то нет, а я отвечу — нет, но физиологию и гормоны никто не отменял, объективно мне хорошо, а субъективность отбросим в шуршащую горку оберток от презервативов, ей будет мягко и не больно.

После оргазма (или оргазмов, что в последнее время бывает все чаще, отсутствие стыда сказывается) душа возвращается на место — застегнутая на все пуговицы и какая-то стерильная, кажется даже, что хлоркой пахнет, смотрит исподлобья, но держит эмоции при себе — бисером не швыряется, шпильками-булавками не колет, и мне спокойно. Я выдыхаю облегченно, глажу рыжие макушки и думаю: какая же я молодец, как я все хорошо придумала. Теперь ни за что не перегорю.

13.
Я, кажется, говорила уже, что у меня есть кот. Рыжий, тощий (странно, кормлю его нормально, а все равно тощий, ребра торчат) и наглый. В квартире считает себя хозяином, который благосклонно позволяет мне у себя жить, гостей не любит до ужаса, в тапки не гадит, слава Богу, но цапнуть когтями при случае может.

А к этим двум привязался неожиданно, наверное, потому, что они такие же рыжие и тощие, несмотря на мамины пирожки, ластится к ним, как котенок, хотя по кошачьим меркам он уже постарше нас всех будет, в глаза заглядывает преданно снизу вверх. Когда мы пьем пиво с рыбой, они кидают ему под стол кусочки сушеных карасей, и он эти ошметки сжирает с такой жадностью, с какой не ест дорогие элитные корма, а потом слоняется по квартире, мучимый жаждой, и орет противно.

Но эта кошачья привязанность в последнее время зашкаливает — когда мы занимаемся сексом, он приходит в спальню на мягких лапах, садится возле кровати и смотрит, падла такая, немигающим взглядом, да еще и облизывается похабно раз в полминуты. Меня это дико раздражает, я дрожащей рукой нашариваю на столике какую-то скомканную бумажку и кидаю в него. На минуту он отвлекается и начинает гонять бумажку по полу, но я только успеваю расслабиться и начать получать удовольствие от процесса, как снова чувствую этот тяжелый взгляд. Хочется взять его за шкирку и выставить, но это не выход — будет орать.

Кончить так и не получается, ребята хмурятся, чувствуя себя виноватыми, обнимают, убаюкивают. Прошу их забрать кота себе, все равно он их любит больше, чем меня, они отказываются, извиняясь, — у мамы аллергия. Киваю грустно, а он уши прижал и смотрит недобро, как будто чувствует, что я его отдать собираюсь, скотина неблагодарная. Ребята переглядываются и вышвыривают его из комнаты, не обращая внимания на негодующее шипение, что ж, приятно осознавать, что пока я им дороже, чем кот.

Выкину его на помойку, ей-богу, выкину, сил уже нет находиться в одной квартире с этим проклятым вуайеристом, заодно на элитных кормах сэкономлю, все равно он из моих рук не жрет ни хрена. Вся дрожу от негодования, еще немного — заплачу, ну почему он так меня бесит, он всего лишь животное. Меня целуют нежно, сначала один, потом — второй, и я понимаю, почему. Он так похож на них — рыжих, тощих, немного наглых, когда их нет рядом, он помогает не сойти с ума от одиночества, но одновременно напоминает, что они не всегда могут быть рядом.

14.
Они оба любят спать на животе, носом в подушку, не в обнимку, а просто рядом — в такую жару все равно невозможно лежать в обнимку, мы даже во время секса стараемся, чтобы было как можно меньше точек соприкосновения, но даже когда они лежат вот так, на расстоянии, даже тогда видно, что они — вместе.

А я каждый раз, как ребенок, радуюсь, что они спят на животе, потому что у них, у обоих, ямочки на пояснице. Абсолютно крышесносное зрелище, скажу я вам. И не надо пытаться меня убедить, что ямочки бывают только у девушек, просто девушки чаще носят штаны, которые начинаются там же, где и жопа, выставляя свои сокровища напоказ, а эти ямочки, покрытые веснушками, — только мои, по крайней мере, мне хочется в это верить.

Не сдержавшись, я наклоняюсь к одному из рыжиков и целую его в эту ямку горячими губами, а потом тихонько дую — и он просыпается. Моргаю недоуменно и как-то отстраненно думаю — наверное, после дождя в этих ямках собирается вода, как в чашечках цветков, и тут же говорю сама себе — дура, какой дождь, кто будет лежать на животе под дождем?

А он смотрит сначала на меня, потом на мирно сопящего брата, и уходит на кухню. Покурить, наверное, думаю я, хотя стоп, они же не курят, тогда зачем? Он возвращается очень быстро, в руках — формочки для льда (по утрам я всегда протираю лицо льдом вместо умывания, вычитала этот совет в очередном дурацком глянце), неужели он прочитал мои бредовые мысли?

Подержать холодный прозрачный кубик в ладонях, чтобы он немного подтаял, а затем дать ледяным каплям стечь вниз, в ту самую ямку на пояснице, и остаться там, как в чашечке цветка, буквально на доли секунды, а потом — сцеловать их сухими губами. У нас разделение труда — я капаю, он целует, один кубик, второй, наш «подопытный» уже проснулся и весьма доволен таким положением дел, а третий кубик просто выскальзывает у меня из рук, наверное — это холодно, наверное — это резко, наверное — это шок, мне хотят отомстить, меня сгребают в охапку, я вырываюсь, но меня распинают на кровати, крепко сжав лодыжки, до синяков вцепившись в запястья, а в формочке еще много-много одинаковых кубиков льда, а у нас еще много-много времени. Через вечность меня отпустят, и снова лягут спать — на животе, а я, как загипнотизированная, буду смотреть на их поясницы.

15.
Несмотря на то, что с виду они абсолютно одинаковые, одеваются братья по-разному, один любит футболки, джинсы и сандалии, второй тяготеет к классике, даже в такую жару — рубашка, пусть и с коротким рукавом, льняные брюки, мягкие туфли-мокасины. У них даже белье разное, один всегда в плавках, второй — в боксерах, когда я еще не умела их различать, я ориентировалась по трусам, правда, работал этот прием ровно до того момента, когда они их снимали, волей-неволей пришлось запомнить, кто есть кто.

Такая разница во вкусах мне нравится, потому что у меня всегда есть выбор, в чем щеголять после секса. Сегодня я могу надеть тонкую шелковую рубашку в китайском стиле – если подвязать ее пояском, она смотрится, как симпатичный халатик, а завтра мне больше понравится растянутая футболка с надписью «Enjoy blow-job», стилизованной под логотип «Кока-колы». Они каждый раз делают ставки, чью одежду я выберу на этот раз, думают, что я не знаю про их «соревнование», а я в курсе и стараюсь поддерживать паритет, хотя и не слишком явно — я за здоровую конкуренцию, она не дает им расслабиться и зациклиться друг на друге вместо меня. Вот такая я эгоистка, да.

Надев рубашку (или футболку), я сладко потягиваюсь, и у меня предательски урчит в животе, еще бы, ведь я потратила энергии в два раза больше, чем тратит моя среднестатистическая ровесница. Я умоляюще смотрю на них: готовить я не люблю, да и не особо умею, перебиваюсь обычно всякой дрянью быстрого приготовления, они притворно вздыхают и отправляются на мою холостяцкую кухню, готовить самую вкусную в мире жареную картошку. Тут-то и становится понятен смысл их соревнования: проигравший чистит картошку и проливает скупую мужскую слезу над луком, а победитель колдует над сковородкой. Это ведь целое искусство — поджарить тонкие ломтики так, чтобы они были зажаристыми снаружи и мягкими внутри, таяли во рту, а из лука должна уйти вся горечь, чтобы остался только аромат.

Мы раскладываем картошку на большие тарелки, как в ресторане, и жадно едим, наплевав на правила приличия. Есть в этом первобытном удовольствии от еды какая-то запретность, нельзя позволять примитивным потребностям брать над собой верх, но все мы слабы, и в первую очередь нам нужны хороший секс и вкусная еда, а у меня, слава Богу, есть и то, и другое сразу, спасибо ребятам. Я точно знаю — пока у меня в жизни есть этот «примитив», я действительно живу.

16.
Как хорошо, что я не умею рисовать — иначе вся моя квартира была бы увешана набросками и картинами. Карандаш, уголь, пастель, акварель, масло, грубый холст и шероховатый картон, повидавший виды молескин, который я таскала бы с собой на обе работы, в воздухе — едкий запах растворителя и лака для волос (им хорошо фиксировать пастель, чтобы не осыпалась). Картины висели бы в тяжелых рамах (в багетных мастерских просто грабительские цены), а наброски я бы прикалывала к стене кнопками или приклеивала малярным скотчем. И со всех рисунков на меня смотрели бы двое рыжих братьев, абсолютно одинаковых для стороннего наблюдателя и совершенно разных — для меня, я никого не приглашала бы в гости, потому что — палево же, а они бы смеялись, называя мою квартиру филиалом художественного музея.

Как хорошо, что я не умею фотографировать — иначе я бы снимала их во всех возможных ракурсах, дома и на улице, когда они едят, дурачатся, корчат рожи, целуются, даже когда спят, особенно — когда спят, они же такие милые. Фанатично забивала бы карту памяти и жесткий диск гигабайтами фотографий. Особо удачные распечатать и, опять же, кнопками или малярным скотчем прикрепить над кроватью – моя маленькая личная выставка… И фотосессия в стиле ню в запароленной папке, потому что не принято порнуху держать в открытом доступе, а там именно что очень неприличные кадры, за которые мне было бы стыдно, если бы я действительно умела фотографировать.

Как хорошо, что я не умею писать и исполнять песни — иначе бы соседи страдали от бренчания гитары, которую мне было бы лень настроить, и рифм в стиле «любовь-кровь», «рыжие-бесстыжие», «страдание-расставание»… А может быть, все было бы не так запущено, и я бы сидела в светлой гостиной за беккеровским роялем, разодетая в кисейное платье, и распевала бы романсы о запретной любви и превратностях судьбы, радуясь, что маменька с папенькой нынче в отдаленном имении и ничего этого не слышат.

Но я ничего такого умею, ничего, я бездарность, которая только и может невнятно и сбивчиво рассказывать историю своих странных отношений — сочувствующему бармену за рюмкой мартини, а чуть спустя — за стопкой водки, случайному попутчику в купе ночного экспресса (кажется, в психологии это так и называется — синдром попутчика), тощему рыжему коту со злыми глазами, который отказывается жрать свой элитный корм. И конца-края нет этой истории.

17.
Я уже несколько лет не была в отпуске (все равно его не с кем проводить) и не брала больничный (я здоровая, как лошадь), и ничуть не жалею — работать по специальности (обеим) гораздо интереснее, чем валяться кверху попой на диване или пляже. А жара... жара меня не пугает, у нас в офисе (в обоих) кондиционеры, поэтому мне хорошо и прохладно, но вечером оказывается — слишком прохладно, потому что нос не дышит, и глотать больно, и это летом, в жару, надо же быть такой неудачницей.

Обидевшись на весь мир и на производителей кондиционеров в частности, заваливаюсь на неразложенный диван в байковой пижаме (это единственная моя пижама, и я до сих пор не понимаю, откуда она у меня взялась) и вспоминаю, что надо позвонить ребятам: ни о каком интиме сегодня речи быть не может, надо предупредить их заранее, чтобы не испортить мальчикам вечер — может, они еще успеют куда-нибудь в клуб. Главное — не ляпнуть, что я болею, лучше сказать, что у меня аврал, это серьезная причина, а болезнь — это глупости и слабости.

Через полчаса — звонок в дверь, открываю — они, с пакетами, а в пакетах чего только нет: весь ассортимент цитрусовых из мини-маркета по соседству, причудливо скрученный имбирный корень, блистеры с таблетками и пакетики с порошками, круглые аскорбинки (как в детстве), мед и варенье — от мамы, и два пиратских DVD с глупыми романтическими комедиями. Решительно берут за плечи, разворачивают в сторону комнаты, раскладывают диван, заворачивают в плед, вручают чашку горячего чая с медом, имбирем и лимоном, чистят грейпфрут — болеть нужно с комфортом. Я в шоке — откуда узнали, они мне — ты бы слышала свой голос, как у слоненка из «38 попугаев», вот, возьми «Пиносол», закапай нос, капаю — теперь в комнате пахнет елкой и немного — грейпфрутом.

Думаю — как отплатить за заботу, глупая ситуация — ангина и месячные в придачу, как говорит один мой знакомый — ни дать, ни взять. Они понимают, о чем я думаю, и говорят — расслабься, ты слово такое знаешь — альтруизм, потом в словаре посмотришь, кстати, о больничном не беспокойся, мама сделает. Потом ложатся рядом, с двух сторон, целуют в обе щеки и читают анекдоты вслух, а я впервые за много лет хочу поболеть подольше, чтобы они вот так были рядом.

18.
Когда я выхожу с больничного, только-только начинаю вливаться в рабочий процесс и мучительно отвыкать от трепетной заботы, мне на голову сваливается Димочка — друг детства, мы копались в одной песочнице, видели друг друга в трусах и даже без, а потом он вырос в противного бесхребетного зануду, а я... я просто выросла. Маман считает Димочку идеальным кандидатом в мужья для меня. И вовсе не потому, что он такой хороший, и тем более не потому, что ее волнует моя жизнь, просто мама боится состариться в одиночестве и давит на жалость, меня-то этим не проймешь, а вот Димочка бесхребетный, им легко манипулировать, мама будет капать на мозги Димочке, тот — мне, в общем, приятного мало.

Димочка порывается встретить меня после работы — братья уводят меня через черный ход (и это в одном офисе, во втором мы спускаемся по пожарной лестнице, а у меня юбка-карандаш и каблуки), я злюсь и беру работу на дом — благо, гибкий график позволяет, но Димочка дежурит под подъездом. Ребята по очереди ходят за продуктами и выносят мусор, Димочка догадывается, что они от меня, хотя и не подозревает, что их двое.

У меня постепенно развивается клаустрофобия, они сжимают кулаки и обещают набить Димочке морду, я прошу — не надо, он не виноват, это все мама, рано или поздно он сам исчезнет с горизонта, и я не хочу, чтобы у вас были проблемы. Они слушаются, и максимум того, что они себе позволяют — это курить на балконе (увы, со мной они начали курить) и стряхивать на Димочку пепел, курят они вдвоем, но, очевидно, какие-то защитные механизмы в его слабеньком мозгу не дают горе-жениху поверить, что я связалась с близнецами, поэтому Димочке кажется, что у него от усталости двоится в глазах.

Но стряхивание пепла не помогает избавиться от тщательно сдерживаемой агрессии, поэтому страдаю я. Нет, они не делают мне больно специально, у них в жизни рука на меня не поднимется, но во время секса не очень-то себя контролируешь, поэтому очень легко сильнее сжать запястье, укусить, схватить за волосы, оставить засос, а теперь умножьте все это на два, и вы поймете, каково мне. Наутро им стыдно, они просят прощения, но я и не обижаюсь особо, я понимаю — им и так непросто со мной, а тут еще и этот непрошеный ухажер нарисовался. Я остаюсь дома, работать, а они по очереди уходят по делам — и бедный Димочка у подъезда думает, что у него дежа вю и тепловой удар.

19.
В один прекрасный момент я решаю все порвать, мне кажется — я мешаю им расти, тяну ко дну, я балласт, который можно без зазрения совести сбросить вниз, они молчат об этом, но наверняка думают так же. Я выключаю телефон, натягиваю неприличное алое платье, хватаю клатч и убегаю на свидание с Димочкой, который вот уже неделю пускает слюни под подъездом. Схожу с дистанции через жалкие пятнадцать минут, Димочка получает букетом по морде (хорошо, что букет тощенький) и я ухожу победно, чтобы предаться порокам и излишествам.

Бар, клуб, другой, третий, мохито, мартини, абсент, стреляю у кого-то сигарету, еще одну, эй, молодой человек, а не угостите ли девушку моррррроженым? Неожиданно становлюсь как-то выше всех остальных и понимаю, что в последний раз танцевала на столе на первом курсе, в день студента. С высоты вижу в толпе две рыжие макушки, машу рукой, а потом понимаю, что у меня в глазах двоится, и вообще — это коротко стриженая девушка, модель, наверное, потому что тощая и долговязая, вот я и спутала. И тут одновременно заканчивается все — деньги, воздух, силы и бравада, я неуклюже слезаю со стола и, хватаясь за стеночку, выхожу на улицу, там звезды, кислород и... они.

Как нашли — неважно, в этом вся беда, они всегда меня найдут, хотя зачем... Но это уже другой вопрос, а пока я зрелищно негодую — кусаюсь, царапаюсь и отбиваюсь клатчем, а еще можно со всей дури заехать ногой по голени, это очень больно, и хорошо, что во мне не так много дури, чтобы сломать кому-нибудь из них ногу, это было бы крайне невежливо.

Они отпускают меня сами, я сползаю по кирпичной стене, раздирая декольтированную спину, и рыдаю, сидя на холодном асфальте. Они стоят рядом, молча, видно — не просто так, ждут чего-то, через пять минут подъезжает такси, меня заносят в машину на руках, я уже не отбиваюсь, сил нет.

Через полчаса — дома, отмокаю в ванне, они варят на кухне кофе и поливают перекисью царапины от моих нарощенных ногтей, я, кстати, два сегодня сломала — о них. Приносят кофе прямо в ванную, я говорю — вон, оставьте кофе и вон из моей квартиры, вон из моей жизни, а они ставят кофе на стиральную машинку, рядом кладут какую-то бумажку и снова уходят на кухню. Никуда они сегодня не уйдут, и никогда не уйдут. Разворачиваю записку: «Ты дура. Мы тебя любим». Господи, за что?

20.
Я снова замыкаюсь в себе — так проще, а мир замыкается в пределах кровати, и я понимаю, почему я до сих пор с ними — такого потрясающего секса у меня не будет ни с одним мужчиной. Двое мужчин — тоже не выход, они наверняка будут выяснять, кто из них мне нравится больше, а братья — это же идеальный вариант, они знают, что нравятся мне одинаково, потому что они одинаковые, так ведь?

Со всеми этими потрясениями я совсем забыла, как же это хорошо — расслабиться и плыть по течению, они сами знают, что делать, от меня требуется только чувствовать и отзываться. Я хожу по краю, я знаю, что они очень сильные, несмотря на худобу, и если вдруг что пойдет не так, если кому-то сорвет крышу — я не отделаюсь одними синяками, но я чувствую себя в безопасности, они слишком хорошо ко мне относятся, чтобы сделать мне больно намеренно. Поэтому поцелуи — легкие, поэтому касания — невесомые, поэтому если брать — то нежно и медленно, чтобы привыкнуть к движениям, чтобы войти в ритм.

Если стараться дышать размеренно, то сердце не будет биться, как бешеное, и пропускать удары, даже если они начнут целоваться друг с другом, или делать минет друг другу, или еще как-то отвлекутся от меня. Но в последнее время они делают это все реже и реже, а если даже и делают — чудится мне в этом всем какая-то показушность и фальшь, словно они порноактеры, которые трахаются друг с другом на камеру — за деньги, и со мной — для души. Трахаться для души, ха, ну я и загнула.

Мне кажется, их губы — везде, их руки — везде, рыжие волосы щекочут мою кожу, дыхание теплое и прерывистое, и мне впервые за долгое-долгое время не хочется плакать от одиночества, мы наконец-то в постели втроем, а не два плюс один, и уж тем более — не два плюс ноль, я чувствую, что им нужна именно я, такая, как есть.

Говорят, оргазм — это маленькая смерть, так вот, это неправда, ничего подобного. Наоборот, я каждый раз рождаюсь заново и кричу, как новорожденный младенец кричит от боли, когда у него раскрываются легкие, это явления одного порядка, потому что я первый раз за свою жизнь дышу полной грудью, это страшно и прекрасно, и я знаю, кого за это благодарить.

21.
Теперь дни плывут медленно, томно и ровно, они все какие-то одинаково-идеальные, так на самом деле не бывает: ленивый утренний секс, кофе с пирожными, еле теплый душ, потом — работа, на работе смс-ки раз в час и обед, – я уже не обедаю дешевой растворимой фигней, потому что они готовят мне бутерброды с индейкой. После работы — какой-нибудь фильм и жареная картошка, бросаем монетку, кто будет мыть посуду (они делят между собой орла и решку, мне остается только ребро), снова секс и сладкий сон, до завтрашнего утра, такого же идеального.

Первую неделю я наслаждаюсь — оказывается, именно этой гармонии мне и не хватало всю жизнь. Спокойной уверенности в том, что все хорошо, что меня любят, что я нужна кому-то, кроме начальства в дни дедлайна. На вторую неделю мне становится скучновато — все так идеально, все так приторно, где эти старые истерики, выяснения отношений и синяки на запястьях, такое чувство, что меня окутало комом сладкой ваты, и я задыхаюсь в нем, а позвать на помощь не могу. На третью неделю я готова выть от тоски, это не то, чего я хотела, совсем не то, верните драйв, верните адреналин, неужели так и будет дальше, всю жизнь — «домик с беленьким забором и щеночки лабрадора» в бесконечном дне сурка?

Но им-то все нравится, они счастливы, когда я больше не бью посуду и не царапаюсь, когда поблизости не крутятся друзья детства по имени Димочка и менеджеры из Мелитополя, они привыкли к тому, что я знаю — они меня любят, я пока не созрела для того, чтобы сказать им: я — тоже, но я, по крайней мере, адекватно реагирую на их чувства. Можно еще долго играть в благополучную шведскую семью, но среди кучи моих недостатков лицемерие как-то плохо прижилось, и я боюсь однажды сорваться и испортить все, что мы с таким трудом построили. Мне не хочется после всех этих месяцев расходиться по-плохому и навсегда, мне, честно говоря, вообще не хочется расходиться, но и жить дальше в таком режиме я не смогу, я просто тихо сойду с ума.

Наверное, надо немного подождать, ну не может ведь система постоянно существовать в блаженном равновесии, энтропия будет постепенно нарастать, поэтому я буду жать удобного момента, а пока — секс, душ, фильмы, жареная картошка и бутерброды с индейкой. Надеюсь, перемены придут раньше, чем я задохнусь в сладкой вате.

22.
Прихожу домой с работы, нет, не прихожу, прилетаю, сумку в один угол, босоножки — в другой, быстрее, быстрее поделиться с ними своей радостью, я знаю — они оценят, я верю — они поймут, такой шанс не каждому подвернется — полгода в Германии на казенных харчах, работа непыльная, платят хорошо, тем более, всего полгода, ну что за это время может случиться?

Молчат. Тяжело. Глаза — в пол, с треском ломается и разлетается на куски кохиноровский карандаш. «Вот и кончена песня, вот и смолкли трещотки...» Ты нас бросаешь? Нет, я беру тайм-аут, я вернусь, если все еще буду нужна. Верьте мне. Глаза оживают, несмелые улыбки, достаем с антресолей чемодан. Полгода на раздумья — очень, очень много, майне либе дамен унд херрен, это с одной стороны, а с другой — катастрофически мало, когда впереди еще столько лет. Молодость не вечна, а что у нас троих есть, кроме молодости? Они хотя бы есть друг у друга, а с чем через полгода останусь я — это еще вопрос. Посмотрим. Посмотрим.

Они провожают меня на вокзал — я боюсь летать, я лучше по старинке, поездом до Берлина. С ними, наверное, не побоялось бы и самолетом, но они остаются здесь, я — сама, шесть месяцев буду сама. Помогают затащить чемодан в вагон и засунуть его на багажную полку, зорким взгляд окидывают попутчиков, проверяя на благонадежность, остаются довольны, целуют в обе щеки, на большее не решаются — незачем шокировать окружающих, мне с ними еще ехать. На прощание суют в руки какую-то книгу — чтобы не скучно было, вдруг плеер с ноутбуком сядут, а потом выходят из вагона.

Я прижимаюсь лбом к холодному стеклу и смотрю на них. Стоят на перроне, улыбаются, хотя я вижу, как им тяжело. Тому, кто остается, всегда тяжелее. Поезд как-то рывком трогается, они машут мне рукой, машу в ответ до тех пор, пока они совсем не скрываются из виду. Вот и все.

Захожу в купе, сажусь, беру со столика книгу. «Джордж Бернард Шоу. Избранные пьесы» Открываю на закладке, в глаза сразу бросается строчка, варварски выделенная кислотного цвета маркером: «Вы, я и Пикеринг... мы теперь будем не просто двое мужчин и одна глупая девушка, а три дружных старых холостяка». Улыбаюсь. Хитрюги. Что ж, через полгода узнаем.

Конец

@темы: Original, Текст

---

Как мы начинали?

[gero_likia]

Хотела быть первопроходцем и что-нибудь выложить, но оказалось, что большинство моих текстов или есть тут в виде ссылок в соответствующем посте, или - исполнения заявок первого тура Посему вместо текста предлагаю поделиться: а как вы открыли для себя тройные отношения? Т.е. как поняли, что нравится? И - для авторов/художников/клипмейкеров - как начали по ним творить? Было ли такое, что сначала испытывали к тройничкам неприязнь, а потом по каким-то причинам втянулись?

Для затравки расскажу о себе. К трисомам неприязни никогда не испытывала, было только лёгкое непонимание, не сопряжённое даже с любопытством. А потом... потом случился фест трисомов четырёхлетней давности, в котором я и поучаствовала. Тогда восприняла это и как вызов своим способностям, и как просто повод хорошо провести время А после написания фика !внезапно поняла, что к трисомам уже испытываю любопытство. И вообще, трое красивых парней (тогда рассматривала только слэш) лучше, чем двое После чего постепенно начала втягиваться, не задумываясь над проблематикой тройных отношений. Только спустя пару лет появились более глубокие мысли, стал рассматриваться не только слэш/яой, но и гет, а интерес перешёл в стадию увлечения, на которой, наверное, и остаётся по сей день Впрочем, вопрос "Что для вас отношения в трисоме?" лучше оставить на другой раз

А как случилось у вас?

@темы: Обсуждение

---

Смена порядка работы

[Танго втроём]

...ака возвращение блудного модератора

Итак, поскольку в отсутствие администрации сообщество едва не уплыло в архив из-за печально низкой активности его как феста, администрация решила слегка изменить порядок работы. С сегодняшнего дня в сообщество можно вступать и самостоятельно вешать здесь тексты, арты, клипы, обсуждения и вообще всё, что касается трисомов. Фэндомное или ориджинальное - не имеет значения

В связи с этим в правила сообщества были внесены изменения, а конкретно - добавлены следующие пункты:

Общие правила:
1. В сообществе горячо приветствуются: тексты, арты, клипы, обсуждения по теме. Фэндом может быть любым, ориджиналам мы тоже рады.
1.1. Пожалуйста, при размещении проставляйте тэги. Но если вашего фэндома в них нет - модератор его потом добавит.
2. В сообществе запрещены: хамство, переход на личности, холивары. Не слишком приветствуется мат.
3. Реклама, не согласованная с администрацией, будет немедленно удалена.
4. Все возможные проблемы владельцы сообщества решают на свое усмотрение, руководствуясь здравым смыслом.

Фест остаётся функционировать в том виде, в каком он был, и с теми же правилами. Возможно, кому-то всё-таки захочется исполнить чью-то заявку

И просим ещё раз нас порекламировать - уже как сообщество

Код баннера

[center][url=http://www.diary.ru/~threesome/][img]http://static.diary.ru/userdir/1/7/7/1/1771363/62633187.jpg[/img][/url][/center]

@темы: Организационное

---

Пост для флуда

[Танго втроём]

Здесь можно просто флудить, а также просить вынести конкретную заявку, если вы написали на нее текст.

запись создана: 10.06.2010 в 15:29

@темы: Организационное, Фест драбблов

---

Пост для заявок

[Танго втроём]

Здесь можно оставлять свои заявки. Пожалуйста, не флудите в этом посте!

запись создана: 10.06.2010 в 15:29

@темы: Организационное, Фест драбблов, Пост для заявок

---

Объявление

[Танго втроём]

Дорогие любители тройничков!

Мы посмотрели на то, что фэндомные заявки вызывают меньше энтузиазма, чем оригинальные, да и вообще темп исполнения не слишком высок - и решили, чтобы не дожидаться окончания вялотекущего тура, перевести наш фест в формат, придуманный на сквик-фесте.
Теперь мы будем работать так: мы создадим отдельный пост для приема заявок, который будет открыт все время, и заявки можно будет подавать туда - но выносить их отдельными постами сразу мы не будем.
Любой автор, который захочет выполнить любую заявку, может написать свой текст и после этого в соседнем посте, предназначенном для флуда, попросить нас создать пост с конкретной заявкой. Тогда мы создадим такой пост и автор сможет разместить там свой текст.

Мы надеемся, что это повысит количество интересных для авторов заявок и снимет ограничения, которые накладывает необходимость выполнить половину заявок тура для нового приема. Еще раз обращаем ваше внимание на то, что заявки с ориджиналами оказываются более перспективными, чем фэндомные.

@темы: Организационное, Фест драбблов

---

Список заявок 1-го тура

[Танго втроём]

Выполненные заявки:

8. Ориджинал
Два студента со старших курсов, любовники, работают параллельно с учебой. Один - хороший парень, рыцарь, другой - хулиган и раздолбай свободных нравов. Однажды хулиган насилует сильно понравившегося мальчика в туалете университета, правда, в процессе возбуждает его и доставляет удовольствие.
Через некоторое время мальчик оказывается один на улице, хулиган узнает его и приводит домой. Он так и остаётся у них жить, ХЭ, хулиган больше не ходит налево))
12. Ориджинал: маг с большим потенциалом случайно вызывает сразу двоих демонов: его и её. Желателен рейтинг, нежелателен мрачняк с трупами. Если автор еще и сюжет придумает, честь ему и хвала.
16. Ориджинал. Девушка и двое парней. НЕ насилие, просто желание экспериментов. Дальше можно и просто любовь.
23. Фандом - "xxxHolic".
Харука+Ватануки+Доумеки. Обоснуй на совести автора))
Харука и Доумеки оба любят Ватануки, а тот не может выбрать одного из них и в результате решает, что втроем тоже неплохо. Все довольны таким исходом событий. Не ангст или флафф. Юмор желателен, но не обязателен. Рейтинг любой.
26. Триплексоголик, Доумеки/Ватануки/Химавари, "И все-таки женщина в этом доме почему-то я..." NEW!
29. Хоритсуба. Курогане/Юи/Фай. Любовь на троих, без соперничества. Желательно показать связь между близнецами.

Выполнено 6 заявок. До конца тура нужно выполнить ещё 9.

Невыполненные заявки:

1. Фандом - "Наруто".
Кисаме+Саске/Итачи, АУшный пост-Шиппууден (Итачи выжил). Все трое живут вместе, Итачи развлечения ради постоянно провоцирует брата и напарника, завуалированно соблазняет. Если дело дойдет до секса, то пусть все будет жестко, с причинением боли, но к всеобщему удовольствию. Без хрупкого-тонкого-ломкого Итачи, пожалуйста.
2. ГП. Ремус/Гермиона/Сириус. Гриммолд-Плейс. Оттрахать пальцами. Выше R.
3. Фэндом Weiss Kreuz
Фарфарелло/Шульдих/Кен - похищение и злостные издевательства, закончившиеся ХЭ. Рейтинг повыше.
4. Фэндом: Отблески Этерны. Алва/Ричард/Селина. Ключевая фраза: "Юноша, объясняю в последний раз".
5. DMC-4, Данте/Неван/Неро, "Кто этот мальчик?"
6. Блич. Гин/Бьякуя/Рангику. Двойное проникновение. Не стёб.
7. Kuroshitsuji, Себстьян/Мадам Рэд\Грелль, ключ - красный цвет. R или выше.
9. Amatsuki. Кон/Кучиха/Токи. "Такая красивая и наивная!"
10. Шизуо/Каска/Изайя (фандом:Дюрарара!!)
Рейтинг NC-17, без особого ООС, никаких "котят" и т.д., не стеб, можно немножко юмора, не мрачно.
Завязка следующая: Шизуо приходит к брату в гости, он открывает ему дверь не сразу, и когда все же это делает, на нем только едва застегнутые брюки и видно, что он весь взъерошенный, слегка уставший да и вообще на шее явно виден засос. Шизуо удивляется, ведь брат сам его позвал, а потом замечает в квартире Изайю, который неспеша одевается. Заметив "друга", Изайя машет ему рукой, и пока тот стоит в шоке, успевает улизнуть из квартиры, поэтому никакого кровопролития не происходит, хотя еще секунда - и еще как. Шизуо настолько удивлен, что даже толком не может взбеситься и начать разбрасывать вещи, поэтому его внимание переключается на брата и первое что ему приходит в голову - его надо отмыть от грязных взглядов, прикосновений и поцелуев подлеца Изайи. Шизуо тащит Каску в душ, где последний начинает к нему настойчиво приставать. На самом деле, у Каски с Изаей пока ничего не было, просто младший брат хотел вызвать ревность старшего, привлечь его внимание, сбить с толку и воспользоваться ситуацией. И привлекает. Как между ними затем оказывается Изайя (понравился Каска, всегда хотел Шизуо, просто извращенец, другое) на выбор автора.

11. Фандом СПН
Стив Карлсон/Дженсен Эклз/Данниль Харрис
Предсвадебная ночь, лучше с ограничением подвижности, Дженсен дважды "снизу", но все по любви
13. Фандом: ДиГрейМен
Пейринг: Канда/Клауд/Кросс. Рейтинг от R, пожалуйста)
Кросс и Клауд - давние любовники. У них были долгие и бурные отношения некоторое время назад, теперь же все поутихло, но встречаясь в штаб-квартире, они по-прежнему с удовольствием проводят время вместе. Как-то вечером они, вспоминая былое, сидели на анфиладе в тренировочном зале, распивали вино и в шутку прятались ото всех. В зал же пришел Канда, тренироваться; понаблюдав за красивым, ладно сложенным мальчиком, генералы решили на пару его соблазнить.
14. фандом Сейлор Мун.
Кунсайт/Минако/Ятен. Молодые люди добиваются любви и внимания принцессы Венеры. Девушка не знает кому отдать свою благосклонность, а парни тем временем начинают метать громы и молнии друг в друга, решая уже между собой кому достанется её расположение.
15. Ориджинал
Богатая взбалмошная девушка охраняется двумя телохранителями-любовниками, нанятыми папой. Она пытавется соблазнить одного из них, а второго боится. Соблазнение не удается, тогда она увольняет первого, обманув отца, возведя поклеп на парня.
Как выяснилось, работали парни телохранителями потому, что на самом деле они - скрывающиеся киллеры. Никто не стал бы искать прямо под носом у самых богатых людей города.
Из-за увольнения у парня начались серьезные неприятности, обоим киллерам приходится бежать - и в качестве мести они прихватывают с собой девушку.
Обязательно NC-17, ХЭ, доминирование девушки, элементы БДСМ по возможности. Может быть, девушка просто прирождённая сабочка, и едва это поняла, как стала счастлива XD
17. ГП: Гарри/Гермиона/Драко. NC-17. Парни с двух сторон.
18. Фандом: Full Metal Panic. Сагара Соске/Чидори/Тесса. Летняя гроза, промокнуть до нитки. Очень хочется еще и намеки на что-нибудь возможное между Чидори и Тессой, но только намеки.
19. Merlin BBC. Артур/Мерлин/Моргана. Ключевое - Артур и Моргана не умеют делиться.
20. Фандом: Yami no Matsuei.
Тацуми/Ория/Цузуки. Инициатива исходит от Ории, его привлекает сила шинигами. И он НЕ пытается таким образом отвлечься от мыслей о Мураки. Тацуми слегка ревнует. Рейтинг желательно повыше. Если будет юмор, то помягче, пожалуйста.

21. Bleach
Гриммджо/Ренджи/любой другой персонаж
Что-нибудь дикое, на грани драки и секса. И пускай за всем этим кто-нибудь наблюдает!
22. Стар Трек the Next Generation: Королева Боргов/Пикард/Дейта. Ключ: "Я полностью функционален".
24. Ориджинал.
Девушка и двое парней. Один - Хозяин, парень и девушка - сабмиссивы. Скартинг и секс.
25. Фандом D.Gray-man
Тикки/Лави/Канда. День рождения, красная ленточка и много секса. Рейтинг чем выше, тем лучше))) Бонусом - первый раз для кого-нибудь из мальчиков)
27. Манга «Hellsing».
Алукард/Интегра/Андерсон. Все трое живут большой шведской семьей, мужчины при этом постоянно сварятся за внимание Интегры и устраивают кровавые распри за постельное расписание. Без слеша.
28. Star Wars
Хан Соло/Лея/Люк Скаиуокер на фразу: "Близнецы?!"
30. Фэндом: ГП
Лорд / Белла / Северус. Ключевая фраза: "Где мои чёртовы спички?" Стёб можно, даже желательно.

Если ссылка неправильна, просьба сообщать в комментариях к этому посту.

запись создана: 23.05.2010 в 21:58

@темы: 1 тур, Фест драбблов, Пост для заявок

---

Пост для сбора арта

[Танго втроём]

У нас уже есть пост для сбора ссылок на фики с тройничками, а этот пост - для сбора арта.

Поделитесь радостью! Кидайте в коменты картинки с трисомами и четвёрками Только не забывайте по возможности указывать автора и источник!

Мы не будем выносить сами арты в пост, потому что тогда он будет чересчур тяжёлым.

Осторожно! В комментах встречается рейтинг

@темы: Организационное

---

I - 30

[Танго втроём]

ГП
Лорд / Белла / Северус
Ключевая фраза: "Где мои чёртовы спички?"
Стёб можно, даже желательно.

@темы: Harry Potter, Не выполнено, 1 тур, Фест драбблов

---

I - 29

[Танго втроём]

Хоритсуба
Курогане/Юи/Фай. Любовь на троих, без соперничества. Желательно показать связь между близнецами.

@темы: Выполнено, 1 тур, Фест драбблов, CLAMP

---

I - 28

[Танго втроём]

Star Wars
Хан Соло/Лея/Люк Скайуокер
на фразу: "Близнецы?!"

@темы: Не выполнено, 1 тур, Фест драбблов, Star Wars

---

I - 27

[Танго втроём]

Манга «Hellsing»
Алукард/Интегра/Андерсон.
Все трое живут большой шведской семьей, мужчины при этом постоянно сварятся за внимание Интегры и устраивают кровавые распри за постельное расписание.
Без слеша.

@темы: Не выполнено, 1 тур, Hellsing, Фест драбблов

---

I - 26

[Танго втроём]

xxxHolic
Доумеки/Ватануки/Химавари. "И все-таки женщина в этом доме почему-то я..."

@темы: Выполнено, 1 тур, Фест драбблов, CLAMP

---

I - 25

[Танго втроём]

D.Gray-man
Тикки/Лави/Канда. День рождения, красная ленточка и много секса.
Рейтинг чем выше, тем лучше)))
Бонусом - первый раз для кого-нибудь из мальчиков)

@темы: D.Gray-man, Не выполнено, 1 тур, Фест драбблов